Мощеные реки
Шрифт:
Третий этаж. Если бы не окно, а бойница, пулемет косил бы верхушки елок. Год был урожайным на шишки. Верхушки у елок — желтые от тяжелых литых махров. Первой елку наряжать стала природа. Мы у нее переняли — вешать на дерево украшения. Но что они в сравнении с янтарными припорошенными снежком ожерельями. Клесты каждый год являются убирать урожай. Деловитый рывок крючковатого клюва, взлет с шишкою в лапах, и вот уже сидит на самой верхушке, «молотит». Легкая шелуха вместе со снегом сыплется вниз.
У серой вороны на ближней сосне — любимое место после полета в деревню. Приносит что бог послал. Жадно съедает. Чистит клюв и сидит потом, вобрав голову, почти рядом с окном.
Внизу
Печально свистят снегири возле канавы на будяках. Мелькает птица — крошка крапивник с задранным кверху хвостом. Поползень маленьким голубым рубанком шмыгает вниз по стволу.
Каждое утро сухая высокая бабка в очках выводит из дома мальчишку. Бабка несет лыжи, палки. Прежде чем отпустить мальчишку, бабка долго держит у него перед носом костлявый палец — что-то внушает. Мальчишка одет в пятнистое пальтишко «под леопарда» и подпоясан красной косынкой. Ему не терпится стать на лыжи. Наконец бабка прячет свой палец в варежку. Мальчишка едет, падает, счастливый барахтается в снегу. Но бабке это не нравится, бабка снимает варежку. Мальчишка не слушает, бежит, подхватив лыжи под мышки. «Вот я тебя догоню!..» — Старуха семенит, но не может догнать. И так каждый день: «Вот я тебя догоню, негодник!..» И не может догнать. Мальчишка бежит… Ах, как радостно валяется в снегу этот «маленький леопард»!
Блеснуло солнце на полминуты, и снова снег, снег, снег… Самолет ищет землю.
Утром в подвал под домом идет неторопливый худенький человек. Все у него не по росту. И шапка, и длинное пальто с поясом, и ботинки. Вот он опять идет, встретил механика из гаража, держит его за пуговицу. Я знаю, о чем он сейчас говорит: «Вентиляции нет. Попробуй там посидеть с лыжами…» Со всеми разговор у него начинается с этого. Человек выдает отдыхающим лыжи и забавные с длинными полозьями санки. Ребята в доме отдыха катают на них девчонок. Девчонка сидит на высоком стульчике, а парень сзади бежит-бежит и, разогнавшись, становится на полозья. В плохую погоду, когда обитатели дома отдыха кружатся в танцевальном зале, человек выносит санки и гонит их по дорожке. Чуть побежит и становится на полозья. Забавно и грустно глядеть, как в снегопад немолодой человек бежит за санками, сделанными для двоих…
У меня под рукою наготове лежит фотографический аппарат. Жду самолетов. Всегда интересно глядеть, как самолеты возвращаются с неба на землю. Тысяча верст, и вот теперь надо найти полоску земли, не промахнуться.
Над землей снег, самолет все равно ищет. Густо за снежною пеленой нарастает звук. Низко проходит. Дрожит стекло. Галки на сухой ветке испуганы и готовы взлететь. Низкие облака. Самолет затихает — благополучно повстречался с землею. Новый гудит, ищет землю. Блеснуло солнце на полминуты, и опять снег, снег…
Ежедневно после обеда начинает играть труба, в половине второго из минуты в минуту.
Я слышу далекие, чуть приглушенные звуки. Поднимаю раму и уже не могу работать. Труба играет негритянский псалом. Где-то, на другой стороне земли, родились эти грустные, тягучие звуки. Ничего религиозного в них нет. Просто старый и мудрый негр размышляет о жизни.
Чем-то мелодия напоминает «Вечерний звон», но, пожалуй, только простотой звуков. Раза два я слушал по радио эту мелодию, затихал и сидел неподвижно. Теперь,
На крыльце рубленого дома сидел парнишка, закутанный в полушубок. Труба была старая, с тусклыми следами оловянной пайки. Парнишка сидел спиною ко мне. Окончив мелодию, он дул на красные пальцы и начинал снова. Он без удивления встретил незнакомого человека.
— Мне тоже вальс очень нравится.
— Это негритянский псалом.
— Да?.. Мы готовимся к Новому году, и я каждый день для разминки играю…
Сегодня я опять с нетерпением ждал половины второго. В окно из леса идут приглушенные снегом и елками звуки — размышления старого негра о жизни.
Рыжая лошадь. Гриву и хвост ей не чешут, наверное, лет десять — солома в хвосте и гриве. Лошадь привязана к елке, мягкой губой теребит колючую ветку. На лошади возят сено и мусор. А сегодня лошадь будет на празднике. С утра по комнатам дома отдыха бегают девушки: «У вас на кровати накидка синяя?» Уносят накидки, пришивают на них большие кресты. Лошадь давно в доме отдыха и во всех подробностях знает, как будет проходить «Веселая олимпиада». В тазу зажгут «олимпийский огонь», повесят на веревочке наломанные тут же, в парке, около дома еловые ветки. На возвышенность у огня станет культурник. Отдыхающие, еще неделю назад по его плану разделенные на три группы, будут подходить и докладывать. Подойдут закутанные покрывалами «грехоносцы», будут говорить слова, чтобы всем было смешно, потом свалят в кучу пустые бутылки, колоду засаленных карт, губную помаду. Очистившись от «грехов», скинут с себя темные покрывала с крестами и будут плясать у огня в спортивных костюмах. А потом подойдет команда «Салям алейкум», потом «анархисты», разрисованные черепами, с папиросами и огромными пистолетами. Культурник всем будет ставить оценки.
Лошадь знает: самый веселый момент — когда Анархист сядет на нее и поедет докладывать. Это очень смешно, когда старая лошадь стоит и жует клок сена, а Анархист подносит культурнику корзину с курицей. Будто бы случайно курица выскочит из корзины. Отдыхающие будут смеяться. Они первый раз это видят, а лошадь сколько раз видела, как курица кудахчет и мечется у нее под ногами…
За поворотом дороги смеются, продолжается праздник. А лошадь свое отработала. Усатый конюх ведет ее на конюшню. Лошадь шевелит губами, жует воображаемый клок сена. Лошадь была на празднике.
Темнеет рано. Когда включишь свет, окно становится пронзительно синим, с минуту не можешь глаз оторвать. Синева уплотняется, и вот уже по стеклу шлепнул тугой снежок — вечер, идут на ужин.
Мы вчетвером сидим за столом. Три девушки: Валя, Светланка, Айна — и я. Айна и Валя бедовые: идешь — того и гляди снегу за ворот насыплют, на лыжу сзади наступят. Кто-то из них бросает снежками в окно. Светлана не бросит — тихая и застенчивая. Но вот Светлана сегодня уехала (пришла телеграмма: с братом что-то случилось), и снежки уже не прилетели в окно…
После ужина я ухожу, не потушив на окне лампу. Становлюсь на лыжи, глотаю колючий воздух, бегу по лесу. Без лыжни заблудился бы…
Лес молчаливый, забитый снегом. Вдруг остановишься от гула и треска: что бы это? Кто валит лес? Сосновые сучья не держат тяжелой ноши, ломаются и вместе со снегом валятся вниз. У елок гибкие ветки, ударишь палкой — снег с гулом падает, и ветка распрямляется, как пружина.
Вылетаешь из леса. На горизонте с места на место бегают деревенские огоньки. А что если туда напрямик?