Мошенник
Шрифт:
Наверное, мне не стоило удирать так, без объяснений, но я не рассчитывала на то, что вы поймете меня или одобрите то, что я собиралась сделать. Я уже давно запланировала это и все равно я должна была это сделать, и ради этого я оставалась у Джонсонов, потому что так я экономила деньги все эти годы. Сейчас у меня скопилось более четырех тысяч долларов и я получила их у вас только благодаря своей настойчивости. Ха-ха!
Я напишу вам более подробное письмо, как только лее здесь утрясется. Я начинаю здесь совершенно новую жизнь, папочка, и, пожалуйста, не очень сердись на меня. И вообще, попробуйте меня понять.
Ваша любящая дочка Мэри-Луиза”.
Кем бы ни был этот детектив Филлипс из отдела пропавших без вести, он весьма добросовестно провел работу по розыску пропавшей Прошек. Он дозвонился в полицию города Скрантона и с её помощью выяснил, что с банковского счета девушки были сняты четыре тысячи триста семьдесят пять долларов, и сделано это было 31 октября, то есть накануне того дня, когда она покинула город навсегда. На заявлении о закрытии счета стояла её личная подпись и к заявлению этому была приложена погашеная чековая книжка. Затем Филлипс проверил в каждом из банков города, не открывала ли в них Мэри-Луиза Прошек нового счета. Из всех банков пришел отрицательный ответ. Филлипс также попытался проверить, откуда было отправлено её единственное письмо, которое было написано на поставляемой гостиницей почтовой бумаге, и установил, что это была, по существу, дешевая ночлежка. Письмо было отправлено заказным из одного из почтовых отделений, расположенных в самом центре города. Кроме того; Филлипс раздобыл копию зубоврачебной карточки Прошек, на которой были отмечены все пломбы, коронки и удаленные зубы. Клинг извлек эту карточку из папки и бегло ознакомился с ней.
Он помнил, что у утопленницы оказались выпавшими за время пребывания в воде передние зубы нижней челюсти, но он никак не мог припомнить, какие из сохранившихся её зубов оказались запломбированными, а какие и вовсе удалены. Он тяжело вздохнул и попытался выяснить, какая ещё полезная информация содержится в папке.
Следует сказать, что предварительное расследование было проведено ещё до того, как дело о пропавшей Прошек было передано в отдел по розыску пропавших без вести. Когда Генри Прошек обратился с заявлением об исчезновении своей дочери в 14-й участок, детектив, который беседовал с ним, немедленно проверил, не числится ли Мэри-Луиза в списках задержанных или попавших в больницу в своем участке. Потом он связался с Главным управлением, чтобы выяснить, не попадал ли кто-нибудь, сходный по внешности, в какие-либо больницы или морги. Когда же все эти поиски не принесли результатов, он связался с отделом по розыску пропавших без вести и заполнил требуемые официальные формы в трех экземплярах. И потом в подтверждение своего запроса он выслал на следующий же день один из этих экземпляров в отдел по розыску пропавших без вести.
Отдел, получив эту бумагу, тут же телетайпом известил о пропаже все полицейские участки города, а также известил об этом ближайшие города. Таким образом имя Мэри-Луизы Прошек оказалось в списке пропавших без вести, который ежедневно рассылается по автобусным и железнодорожным станциям, больницам и прочим местам, где беглец может искать пристанища или помощи.
И все же, несмотря на всю проделанную работу, обнаружить девушку так и не удалось.
Очень может быть, что именно её труп был выловлен в реке.
Но если Клинг не мог припомнить какие-то подробности, связанные с зубами утопленницы, то он прекрасно помнил об одной примечательной подробности – на правой её руке между большим и указательным пальцами было вытатуировано сердечко с буквами “МИК”.
Однако в графе анкеты Мэри-Луизы Прошек, озаглавленной “Особые
Глава 5
Генри Прошек оказался человеком маленького роста с глубоко посаженными карими глазами и совершенно лысой головой. Работал он забойщиком на угольной шахте, и угольная пыль навечно въелась в морщины его лица, не говоря уже о черноте под ногтями.
Готовясь к отъезду из Скрантона, он вымылся самым тщательным образом и вырядился в лучший свой воскресный костюм, но если бы не знать о том, что он честно добывает уголь где-то глубоко под землей, его можно было бы, несмотря на все его старания, принять за грязного и неряшливо одетого старикашку.
Он сидел сейчас в дежурной комнате 87-го участка и Карелла внимательно приглядывался к нему. В глазах у Прошена застыло выражение высокомерного презрения, высокомерие это было настолько яростным, что Карелла никак не ожидал встретить его в глазах обычного шахтера.
Прошек только что выслушал краткие пояснения Клинга, и сразу же после этого в глазах у него появилось это высокомерное выражение. Карелла даже подумал, не обидело ли его что-нибудь в словах Клинга. Он пришел к выводу, что причиной здесь мог быть только Клинг. Он был новичком здесь и при этом довольно молодым парнем и, видимо, ещё не успел понять того, что существует множество способов, чтобы известить человека о том, что дочь его умерла, и что нужно очень старательно выбрать наилучший способ. Ну что ж, у Клинга ещё все впереди. Научится.
Прошек молча сидел с высокомерным выражением на лице, но наконец обуревавший его гнев нашел свое выражение в словах.
– Она не могла умереть, – произнес он.
– Тем не менее она умерла, мистер Прошек, – сказал Клинг. – Видите ли, сэр, я весьма сожалею, но...
– Она не умерла, – твердо стоял на своем Прошек.
– Сэр...
– Она не умерла! – снова сказал он. Клинг бросил на Кареллу умоляющий взгляд и тот с необычайной легкостью поднялся из-за стола.
– Мистер Прошек, – сказал он, – мы сверили зубы утопленницы с карточкой, присланной нам зубным врачом вашей дочери, которая хранилась в отделе по розыску пропавших без вести. Они совпадают, сэр. Поверьте, сэр, мы ли в коем случае не допустили бы...
– Произошла ошибка, – сказал Прошек.
– Ошибка, к сожалению, исключена, сэр.
– Да как она могла умереть? – спросил Прошек. – Она приехала сюда, чтобы начать новую жизнь. Она сама так говорила. Она даже написала мне письмо об этом. Так с чего бы это ей вдруг умереть?
– Ее тело...
– А кроме того, если уж кто и утонул здесь у вас, так это не моя дочь. Моя дочь прекрасно плавает. Она даже получила медаль на школьных спортивных соревнованиях именно за плавание. Не знаю, что это у вас там за утопленница, но это никак не Мэри-Луиза.
– Сэр...
– Да я бы ей шею свернул, если бы у неё оказалась татуировка на руке. Моя Мэри-Луиза и подумать бы не посмела о такой наглости.
– Именно это мы и хотели выяснить у вас, сэр, – сказал Карелла. – Вы заверили нас в том, что у неё не было никаких татуировок. Следовательно, ей сделали татуировку уже где-то в этом городе. А кроме того, мы и сами знаем, что она не утонула. Видите ли, в воду она попала уже мертвой. Поэтому если нам удастся связать эту татуировку с...
– Эта мертвая девушка никакая не моя дочь, – твердил Прошек. – Вы заставили меня приехать сюда из самой Пенсильвании, а тут эта девушка оказалась совсем не моей дочерью. Да как вы могли так распоряжаться моим временем? Я потерял целый день на то, чтобы добраться до вас.