Москит. Конфронтация
Шрифт:
Остальные тоже отнюдь не прохлаждались. И нравилось выкладываться на полную катушку далеко не всем.
— Хватит! Не могу больше! — заявил дородный мужик с раскрасневшимся лицом, по которому ручьём тёк пот.
— Подмастерья труден хлеб, мастеру — печали нет! — выдал в ответ реабилитолог. — Понимаешь, да? Надо работать над собой! Развиваться! И тогда в один прекрасный день…
— В баню, Рашид Рашидович! — рыкнул мужик и решительно зашагал прочь. — В баню!
Реабилитолог задумчиво глянул ему в след и с какой-то восточной отстранённостью изрёк:
—
Прозвучало высказывание весьма двусмысленно, но я заострять на этом внимание не стал, меня ждал очередной подход.
В итоге до обеденного перерыва я едва дотянул. Освободился раньше Василя и плюхнулся на лавочку в ожидании товарища, но на деле до корпуса бы просто не дошёл, ноги не держали.
— Привет! — кивнул я старшекурснику, освободившемуся пару минут спустя. — Ты же из зенитчиков?
Тот подошёл и протянул руку.
— Илья.
Я привстал, отвечая на рукопожатие.
— Пётр.
— Из зенитчиков, — подтвердил тогда студент. — А тебя с Мельником в Белый Камень отправили, если не ошибаюсь? И как там?
— Не знаю. На третий день контузило, только-только очухался и сразу на реабилитацию.
— Эвона как! — присвистнул студент и покрутил плечами. — А мы с диверсантами схлестнулись, вот и получил мечом поперёк хребтины. Третью неделю, считай, здесь загораю. Бывай!
Он ушёл, а ко мне прискакал на костыле Василь.
— Как нога? — спросил я.
— Кость — в хлам! — хохотнул Василь. — По кускам собирали! Представляешь — потроха уже не беспокоят особо, как на собаке зажило, а хромать до конца жизни буду.
— Скажешь тоже!
— Ну не хромать, но с танцами придётся распрощаться. — Мой товарищ вздохнул. — Эх! А Машка танцевать любит, я даже уроки брать начал, и вон оно как вышло!
— Главное, что ничего другого не отстрелили, что только танцорам мешает. Это дело она, поди, ещё больше танцев любит.
— А уж как я его люблю! — рассмеялся Василь. — Ладно, с тобой-то что приключилось? Вроде цел, как погляжу.
— В Белом Камне контузило. Ещё и надорвался в энергетическом плане. Так, ничего серьёзного.
Василь вдруг остановился.
— Слушай! А это не тебя часом ко мне в комнату подселяют?
— В двадцать третью?
— Ага!
— Меня.
— Шик! Прям как в старые добрые времена!
Не такие уж они старые, да и добрыми я бы их не назвал, но кивнул, соглашаясь.
— Здорово, да.
Перед походом в столовую мы приняли душ и переоделись, а после обеда Василь потянул меня пить кофе.
— У нас час свободного времени! Час! Идём!
Пошли мы в офицерское кафе, и когда я забеспокоился по поводу нашего неподобающего для этого заведения статуса, Василь лишь ухмыльнулся.
— Не боись, Петя! У меня всё схвачено!
Я подумал было, что он делает ставку на авторитет идеологического комиссариата, но, как оказалось, мой товарищ нашёл подход к буфетчице — эффектной блондинке немногим за тридцать. Он поцеловал ей ручку, что-то проворковал и вскоре принёс за наш угловой
— Или ты чего-нибудь более существенного возьмёшь?
После плотного обеда есть не хотелось, и я покачал головой.
— У меня и на кофе с собой денег нет.
— Сочтёмся. Мне тут кредит открыт.
— Ну раз так, от десерта не откажусь.
— Сей момент!
Василь отошёл, вновь о чём-то пошушукался с буфетчицей и прихромал обратно с парой эклеров на картонном кружочке.
Я кинул взгляд на блондинку и спросил:
— Да ты никак к ней клинья подбить умудрился?
— С моей-то ногой? — фыркнул Василь, потом вздохнул. — Не, я Машке не изменяю. На этой почве с Зинаидой и сошёлся. Тут только днём спокойно, а вечером сущее столпотворение, и все офицеры её обаять пытаются. А я просто поболтать заглядываю.
Дальше разговор зашёл о войне, ну а потом время отдыха вышло, мы переоделись и отправились на площадку. Реабилитолог обошёл каждого и каждому назначил индивидуальные упражнения, после похлопал в ладоши.
— Работаем, господа! Как говорят у меня на родине: коль празден и ленив, в садке не будет рыбы! Былая форма просто так не вернётся, для этого придётся потрудиться!
Никто особо не ворчал, даже тот мужик, который ушёл с первой тренировки. Кому-то поручили разминаться и тянуться, кто-то погрузился в медитацию, одному дали задание жонглировать полешками, двое других перекидывались мячиком для большого тенниса. Играли и в пинг-понг, только без ракеток, управляя шариком при помощи кинетических импульсов.
Ну а мной занялся непосредственно Рашид Рашидович, и уделял он первоочередное внимание не столько физической форме, сколько рефлексам и скорости реакции на внешние раздражители. И не только скорости, но и адекватности.
— Негатив, да? Уважаемая Федора Васильевна пользует? — уточнил реабилитолог, закончив с диагностикой. — Я ей рекомендации по терапии дам, но примет она их к сведению или отправит прямиком в мусорное ведро, то одним лишь небесами известно.
Послеобеденное времяпрепровождение понравилось мне несравненно больше первой тренировки — чуток помедитировал, немного потянулся, поиграл в пинг-понг, орудуя ракеткой. Меня ещё и размяли неплохо, пусть и не слишком интенсивно — остальным своим подопечным в этом отношении реабилитолог уделил несравненно больше внимания. И всё бы ничего, но под конец занятия он похлопал в ладоши и объявил:
— Господа, а сейчас вышибалы!
В роли мишени определённо предстояло выступать именно мне, вот я и засомневался:
— А стоит ли с этим спешить?
Рашид Рашидович покачал головой.
— Лесных зверей боясь, не выйти на охоту! Понимаешь, да? Сегодня дашь слабину, завтра решишь не рисковать, а там и в привычку войдёт, образом действия станет. Начали!
Ну и начали — да. Погоняли меня на совесть, при этом реабилитолог контролировал ход упражнения от и до, темп нарастал постепенно, и это позволило втянуться в процесс, но вот перевести дух случая не выпало до самого конца.