Московия. Легенды и мифы. Новый взгляд на историю государства
Шрифт:
На следующий год в монастырь отправилась четвертая жена — Анна Колтовская; еще через семь лет монахиней стала пятая жена — Анна Васильчикова. Шестой и как бы неофициальной женой считается Василиса Мелентьевна, красота которой так поразила царя, что он приказал немедленно заколоть ее мужа. Но как только Василиса имела неосторожность «взглянуть яро» на какого-то несчастного красавца — ревнивый Иван тут же казнил беднягу, а Василису постригли в Новгороде в монахини. Затем царь сочетался тайным браком с княжной Марией Долгорукой, но красавицу утопили в реке Сере, поскольку царь «зело воскручинился, что не имела она девства…». Последней царицей стала в октябре 1580 года Мария Нагая, которую русские летописи называют матерью царевича Дмитрия, зарезанного впоследствии в Угличе. [93]
93
Однако
«Хитрого, дальновидного и крайне честолюбивого Бориса Годунова вполне устраивал калейдоскоп бездетных жен Ивана Грозного».
Борис уже породнился с царем, выдав свою сестру Ирину за наследника Федора. Влияние Годунова при дворе было огромным. Желание царя породниться с английским королевским домом приводило Бориса в ужас, он понимал, что его честолюбивым планам грозит полный крах.
Годунов донес царю, что Елизавета вовсе не так молода и прекрасна, как утверждал Бомелий. Бомелия начали «допрашивать с пристрастием», а попросту — пытать. Пытка способствовала выяснению истины: оказалось, что Бомелий лгал, Елизавета лишь натри года моложе Ивана IV. Подвешенный на дыбу, с вывороченными суставами, изрезанный проволочным кнутом, великий отравитель признался во всех смертных грехах. Их оказалось так много, что Грозный велел зажарить его живьем. Горсей рассказывает, как беднягу привязали к вертелу, выпустили из него кровь и жарили до тех пор, пока в нем не осталось признаков жизни. Затем его бросили в сани и привезли в Кремль. Здесь в числе зевак находился и Горсей; он сам видел, как умирающий Бомелий неожиданно открыл глаза, призывая Бога к милости…
Но досада царя прошла, когда он узнал, что у королевы есть молодая племянница по имени Мэри Гастингс. В 1582 году Грозный отправляет в Англию посольство во главе с Федором Писемским с тайным поручением провести переговоры о сватовстве. А как обойти законную жену — Марию Нагую?.. Следуя приказу царя, Писемский в ответ на щекотливые вопросы о жене должен был отвечать так: «Государь взял за себя боярскую дочь, а не ровню себе. Если королевская племянница окажется дородной, то государь наш, свою оставя, женится на ней».
Практичная Елизавета не возражала против брака, но сразу поставила вопрос ребром: «Какие права будут у наследника от брака русского царя и Мэри? Гарантируют ли ему преимущество перед другими сыновьями царя?» В 1583 году для переговоров на эту тему в Москву приехал английский посол Джером Баус. Он имел секретное задание: добиться для возможного сына Мэри права наследования русской короны. Естественно, что такие переговоры для Бориса Годунова были как кость в горле. Он начал строить Баусу всяческие козни. Но у Ивана Грозного мысль о жене-англичанке крепла день ото дня. Дело в том, что Писемский был совершенно очарован Мэри, он всячески расхваливал царю ее ангельскую внешность, стройную фигуру, необычайную красоту, прекрасный характер. Дело казалось слаженным: Мэри уже получила при английском дворе прозвище «царицы Московии».
Годунов понял, что ожидающийся приезд Мэри в Москву означает конец всех его тонких замыслов. Горсей пишет, что Борис и его ближайшее окружение составили заговор с целью уничтожить все подписанные соглашения с англичанами. Формально Годунов выступал как защитник интересов законного наследника Федора — слабоумного человека, во всем полагавшегося на Годунова. Борис понимал, что царь оказался в полной изоляции: все его старые друзья и приближенные были уже казнены, боярам и советчикам Иван не доверял, его душил страх за свою жизнь. Тогда Грозный решил обратиться к потусторонним силам и велел срочно доставить из Холмогор кудесников и колдуний. Шестьдесят «шаманов» были привезены в Москву и посажены под стражу. Под страхом смертной казни с ними не имел права разговаривать никто, кроме любимца Грозного — Богдана Вельского, единственного человека, которому еще доверял русский царь. Но он не знал, что Богдан уже находится в сговоре с Годуновым… Предсказания кудесников
Каждый день царя носили в его сокровищницу. Горсею принадлежит интереснейший рассказ о том, как оценивал Грозный мистические свойства самоцветов: «Алмаз укрощает гнев и сластолюбие, рубин наиболее пригоден для сердца, мозга и памяти человека, он очищает сгущенную и испорченную кровь… Изумруд произошел от радуги, а мой любимый камень — сапфир — усиливает мужество, веселит сердце, приятен для глаз, укрепляет мускулы и нервы. А вот коралл и прекрасная бирюза, их природный цвет ярок, но положите их на мою руку — и они изменением цвета из чистого в тусклый предсказывают мою смерть!..»
Наконец наступил день 18 марта. Царь был жив-здоров и послал Вельского к колдунам сказать, что их зароют в землю живьем за ложные предсказания. Колдуны ответили: «Господин, не гневайся. Ты знаешь, что день кончится лишь тогда, когда сядет солнце!..» С этим ответом Вельский и вернулся к царю, который был весел и готовился к бане; о предательстве Богдана он не догадывался. Около третьего часа дня царь пошел париться, развлекаясь любимыми песнями, как он привык это делать. В бане он провел четыре часа и вышел из нее лишь около семи, довольный и освеженный. Царя усадили на постель, он приказал принести шахматы, рядом были слуги, Вельский и Годунов. Царь был одет в полотняную рубаху, чулки и халат. Вдруг, почувствовав слабость, он повалился навзничь… Произошло большое замешательство, раздались крики, одни бросились за ноготковкой и розовой водой, другие — за водкой, третьи — за духовником царя и лекарями… Покои опустели — ив этот момент Годунов и Вельский задушили Ивана Грозного. Как пишет Горсей, «он был удушен и окоченел».
Прикончив царя, который, видимо, перепарился в бане, Годунов и Вельский вышли на крыльцо в сопровождении неизвестно откуда взявшейся огромной толпы своих родственников, приближенных и слуг. Они приказали начальникам стражи и стрельцам зорко охранять ворота дворца, никого не впускать, держа наготове оружие с зажженными фитилями.
Горсей мгновенно сообразил, в чем дело, и тут же предложил Годунову, которого он называет «лордом-протектором», своих слуг и военные припасы. Годунов ласково взглянул на него и сказал: «Будь верен мне и ничего не бойся!..»
Теперь вчера еще всесильный посол Англии сэр Джером Баус дрожал от страха, ожидая ежечасно конфискации имущества и смерти; вокруг его дома была поставлена охрана, чтобы он не убежал. Горсею «по-доброму» посоветовали даже не заикаться в защиту английского посла, которого в самой оскорбительной форме приволокли к новому царю Федору, обвинили в ужасном преступлении против русской короны и государства, грозили убить, а тело бросить в Москву-реку… Но милостивый государь Федор, правда, не лично, а устами Бориса Годунова простил посла и велел ему в три дня убираться вон из Москвы, иначе у него будут большие неприятности. Лишь погрузившись на корабль, плывущий в Англию, посол «дал волю своим чувствам»: он в бешенстве изорвал все сопроводительные грамоты, изрезал драгоценные шкурки соболей, обложил отборной бранью нового русского царя и его главного советчика — Годунова, а вернувшись в Англию, оклеветал и Горсея.
Три дня Москва изображала горе, лились лицемерные слезы, пока под полом Архангельского собора не погребли тело царя.
Приход к власти «лорда-протектора», или «канцлера» — Годунова при безвольном и слабоумном царе Федоре Иоанновиче еще раз показал, что друзей в политике не бывает… Соучастник убийства Богдан Вельский был сослан в Казань; главный соперник Годунова, чистокровный Рюрикович, князь Иван Шуйский был немедленно выслан из Москвы и задушен по приказу Бориса дымом от сырого сена в подмосковной избе… А сам Борис, принимая народ и просителей, не мог удержать счастливой улыбки при криках: «Боже, храни Бориса Федоровича! Ты наш царь, благороднейший Борис Федорович!» и т. д., потому что, как пишет Горсей, «он упорно добивался венца».