Московские каникулы

Кузнецов Андрей

В и к т о р. Так и написано?

С т а с и к. Черным по белому. Дальше — еще хлеще. (Читает.) «Этот семнадцатилетний парень наверняка считает себя мужчиной. Но когда классный руководитель после пожара выдала расписку, что заплатит за сгоревшее сено, он это принял как должное, даже не задумавшись над тем, чего это будет стоить учительнице, отдающей все силы тому, чтобы воспитать из него честного человека. А когда один из его друзей, которому надоело затянувшееся разбирательство «дела о поджоге», взял вину на себя, то Станислав и это принял как само собой разумеющееся. Он предоставил расплачиваться

учительнице, другу, классу — кому угодно, лишь бы не отвечать самому. Так вот, я хочу спросить — прав ли десятый «Б», который покрывает этого великовозрастного шутника? Права ли учительница, которая наверняка знает о подлинном виновнике пожара и молчит, надеясь, что он когда-нибудь, в едва обозримом будущем, сам признается в этом? Доволен ли весь класс таким результатом этого дела? Какие уроки извлекли из него ребята? Главное же — какие выводы теперь сделает сам Станислав? Будет и впредь продолжать свои дорогостоящие клоунские выходки, в твердой уверенности, что товарищи всегда поспешат ему на выручку? Или же поймет, как надеется его учительница, что пришла наконец пора самому отвечать за свои поступки? Может быть, тогда и поступки его станут иными? Хотелось бы узнать, что думают об этом десятиклассники из других школ».

Р и т а. Все?

С т а с и к. Все. Подписано — «Н. Иноземцев».

Р и т а. Псевдоним, наверно?

С т а с и к. Ясно. Настоящую фамилию в редакции не сказали, запрещается.

Входит Г а л я с газетой в руке.

Г а л я. Читали?

Р и т а. Читали.

С т а с и к (с подозрением). А ты где газету взяла?

Г а л я. Соседи выписывают. Что ж теперь будет?

С т а с и к. То самое, чего гражданин Иноземцев добивался. Ох, узнать бы, кто прячется за этой красивой фамилией…

В и к т о р. И лучше, что не узнаешь. Не отяготишь свое положение преднамеренным убийством.

Р и т а (держа газету). Ребята, а ведь письмо кто-то из наших написал…

В и к т о р. С чего ты взяла?

Р и т а. Со знанием дела написано. Про Стасика никто же больше не знал. И знакомые слова, даже фразы попадаются…

С т а с и к. Точно! Они мне тоже все время слух тревожили… Теперь я знаю, кто этот Иноземцев!

В и к т о р. Да брось ты! Какой из тебя комиссар Мэгре!

С т а с и к. Знаю! Это один из нас четверых!

Г а л я (умоляюще). Нет!

С т а с и к (непреклонно). Даже из троих! Надеюсь, вы не заподозрите, что я написал донос на самого себя?

Г а л я. Стасик, не нужно!

В и к т о р. Правда, ведь доказать ты все равно не сможешь…

С т а с и к. Смогу. Но если этот человек сам сейчас сознается…

В и к т о р. Что тогда? Ну что ты ему сделаешь?

С т а с и к. Считаю до трех. (Считает с большими интервалами.) Раз. Два. Три.

Молчание.

(Резко повернувшись к Гале.) Ты письмо написала! Ты!

Г а л я (с изумлением). Я?!

С т а с и к. Кто меня клоуном называл? Кто сказал — после выезда больше материала будет? Кто говорил, чтоб на журфак

попасть, нужно иметь напечатанные работы? Вот она, твоя работа, можешь гордиться — разоблачила поджигателя! Такое разоблачение за дюжину статей тебе зачтется. Для комплекта можешь еще сатиру на Виктора приложить!

Г а л я. На Виктора?

С т а с и к. Ту самую, в «боевом листке»! Эх, Воробьева, а еще в друзья-приятели набивалась…

Г а л я (Рите). Ты тоже на меня думаешь?

Р и т а. Докажи, что это не ты, — я только рада буду.

Г а л я. Даже если это… (Смолкает.)

Р и т а. Что — если?

Г а л я. Ничего. Не обязана я доказывать. Кто обвиняет — пусть сам докажет.

С т а с и к. Грамотная! Видно, не в первый раз…

В и к т о р (мягко). Зачем ты это сделала, Воробьева? Может, просто по неосторожности рассказала в редакции, а там за тебя написали?

Галя молчит.

Глупо молчать… Ведь и без твоего признания мы теперь всё знаем.

Г а л я. Ты очень хочешь, чтобы я призналась? Скажи — очень?

В и к т о р. Как твой одноклассник, я имею право требовать этого.

Г а л я. Ты требуешь?

В и к т о р. Да, требую!

Г а л я. Ладно же. Я это письмо написала… Я.

Р и т а (с выдохом). Фу-у, даже не верится!

В и к т о р (Гале). Зачем ты это сделала?

Г а л я (глядя ему в глаза). Чтобы разбудить в Станиславе П. человека. Мужество в нем разбудить! Способность отвечать за свои поступки. Правильно?

С т а с и к. И ты думаешь, этого можно добиться такой статейкой?

Г а л я. Неважно, что я думаю. Дело сделано, письмо напечатано.

Р и т а. Теперь еще и отклики пойдут…

Г а л я. Так ведь статья правильная! Нет, что ли? Почему вы об этом ни слова не сказали?

С т а с и к. Молчи уж, правдоискатель…

Г а л я. Разве не пора тебе, деточка, самому за свои поступки отвечать? Не время?

С т а с и к. Заткнись, сказал! Никогда кляуза на товарища не была и не будет правильной!

В и к т о р (брезгливо). Да уж лучше не хвастай тем, что сделала. И вот что: уходи-ка ты вообще из нашего класса!

Г а л я (поражена). Что?! Куда уходить?

В и к т о р. В параллельный переведись. Для всех нас и для тебя самой так лучше будет. (Быстро уходит.)

С т а с и к. Точно. Безопасней для жизни. (Уходит.)

Помедлив мгновение, Рита уходит вслед за ними. Галя бросается на скамью и безутешно рыдает.

З а т е м н е н и е.

Улица. Бредет, понурившись, Г а л я. Навстречу ей входит Е л е н а Г л е б о в н а.

Е л е н а Г л е б о в н а (окликает). Галочка!

Г а л я (с вымученной улыбкой). А, Елена Глебовна… Здравствуйте…