Московские легенды. По заветной дороге российской истории
Шрифт:
Шмелеву запомнилась и синяя вывеска: «Трактир Отрада с Мытищинской водой Брехунова и Сад», и хозяин — расторопный кудрявый ростовец по фамилии Брехунов, «благочестиво» (как пишет автор) пригласивший их: «В богомольный садик пожалуйте… Москву повыполаскать перед святой дорожкой, как говорится…», и сам сад, который паломники между собою называли «богомольный садик».
«Садик без травки, вытоптано, наставлены беседки из бузины, как кущи, и богомольцы пьют в них чаек… — описывает его Шмелев. — И все спрашивают друг друга ласково: „Не к Преподобному ли изволите?“ — и сами радостно говорят, что и они к Преподобному, если Господь сподобит. Будто тут все родные. Ходят разнощики со святым товаром — с крестиками, образками, со
Но кроме благолепия достоинством своего трактира хозяин считал и то, что в его самоварах (про них он говорил загадкой: «Поет монашек, а в нем сто чашек») мытищинская вода, и время от времени декламировал посетителям «стишок»:
Брехунов зовет в «Отраду» Всех — хошь стар, хошь молодой. Получайте все в награду Чай с мытищинской водой!На эту же тему в трактире были расписаны стены: лебеди на воде, господа пьют чай на бережку, им прислуживают половые с салфетками, среди елочек идет дорога, а по ней бредут богомольцы в лапоточках, за дорогой — зеленая гора, поросшая елками, на пеньках сидят медведи, а в гору ввернуты медные краны, и из них в подставленный самовар льется синей дугой мытищинская вода…
По всей дороге до Мытищ трактирщики всегда специально оговаривали, что их чай — не на колодезной воде, а на мытищинской. Слава мытищинской воды и сейчас сохранилась среди старых москвичей, хотя у жителей тех районов, которые раньше снабжались этой водой, сейчас нет никакой уверенности, что они пьют именно ее, все же нет-нет да и похвалятся: а у нас — мытищинская…
«Чай пили у Брехунова в „Отраде“, — вспоминает Шмелев, — очень долго, потом Федя читал „Житие“, и лишь после этого тронулись в путь».
Пятницкое кладбище
Храм Живоначальной Троицы на Пятницком кладбище. Современная фотография
Пятницкое кладбище обширно, за один раз обойти его и осмотреть целиком просто невозможно. Обычно приходят навестить определенные могилы. Так поступим и мы.
Как на всех старых городских кладбищах, здесь могила теснится к могиле, ограда к ограде, только главная аллея от входа довольно широка и заасфальтирована, а чем дальше от нее, тем уже дорожки, тем теснее друг к другу стоят разнообразные ограды и оградки — металлические, деревянные, отлитые на заводе — фигурные, самодельные — из водопроводных труб, одни могилы отмечены крестами, другие низенькими обелисками с приваренной наверху пятиконечной звездой. Очень много могил неухоженных, заросших — это тоже признак старого кладбища.
Пятницкому кладбищу около двухсот пятидесяти лет. Оно было основано в 1771 году, в год страшной чумной эпидемии в Москве. «В самом плачевном состоянии находилась в то время древняя российская столица! — рассказывает счастливо выживший в эпидемию современник. — Опустевшие дома, мертвые трупы, по улицам валяющиеся; печальные жители, в виде бледных теней вдоль и поперек города, ища и не находя нигде себе спасения, бродившие; унылые звуки колоколов, отчаяние матерей, жалкие вопли невинных младенцев — вот несчастная картина того града, в коем незадолго перед тем раздавались радостные клики
Ежедневно умирало по 500–800 человек. Количество умерших еще увеличивалось от распространения заразы через трупы: люди умирали на улицах, в домах вымирали целыми семьями, родные и соседи хоронили умерших во дворах, садах, огородах, не имея ни сил, ни средств отвезти покойника на кладбище.
Московский генерал-губернатор П. Д. Еропкин издал распоряжение, которым запретил хоронить умерших от чумы в городе на приходских погостах и нарушение которого грозило виновному вечной каторгой. За городской чертой, за Камер-Коллежским валом и заставами в разных частях Москвы были открыты двенадцать особых чумных кладбищ, в том числе и кладбище за Крестовской заставой, которое получило название Крестовское кладбище.
Современник и свидетель этих событий — учитель В. С. Подшивалов вспоминал похороны в чумной год как самое страшное зрелище, которое он видел в своей жизни: «Ежедневно фурманщики (похоронная команда, составленная из колодников, вывозившая тела умерших на фурах. — В. М.) в масках и вощаных плащах — воплощенные дьяволы — длинными крючьями таскали трупы из выморочных домов, другие подымали на улице, клали на телегу и везли за город, а не в церковь, где оные прежде похоронялись. У кого рука в колесе, у кого нога, у кого голова через край висит и, обезображенная, безобразно мотается. Человек по двадцать разом взваливали на телегу».
На кладбище покойников хоронили в общей могиле, по большей части без гробов. Кладбищенский священник к могилам не выходил, а отпевал покойных заочно, в церкви.
На новых чумных кладбищах первоначально ставили деревянные часовни, а уж только некоторое время спустя строили церкви. На кладбище за Крестовской заставой небольшая деревянная церковь была построена через год после окончания эпидемии и освящена 23 декабря 1772 года во имя преподобной мученицы Параскевы Пятницы, почему и кладбище получило второе название — Пятницкое, которое со временем и заменило первоначальное.
Но устроенное по экстраординарному случаю и со специальной целью Пятницкое кладбище мало-помалу стало общим муниципальным городским кладбищем, как и другие, открывшиеся тогда: Ваганьковское, Миусское, Дорогомиловское. Калитниковское, Даниловское, Преображенское, Рогожское; некоторые из них сохранились до настоящего времени.
В древней и средневековой Москве и во всех русских городах кладбища существовали при каждой приходской церкви, и с каждым десятилетием они расширялись за счет прилегающих дворов и усадеб. Вопрос о выведении кладбищ за пределы города был поднят в начале XVIII века. В октябре 1723 года Петр I издал по этому поводу указ, которым предписывалось: «В Москве и других городах мертвых человеческих телес, кроме знатных персон, внутри градов не погребать, а погребать их на монастырях и при приходских церквах вне градов…»
Но указ этот не исполнялся, так как противоречил давним обычаям. Кроме того, в следующие после Петра правления он не был подтвержден указами его преемников на троне.
Эпидемия чумы 1771 года в Москве заставила правительство вернуться к кладбищенской проблеме. В начале 1772 года Сенат и Синод объявили о запрещении во всех городах хоронить покойных при церквах, а устроить особые кладбища «за городом, на выгонных землях, где способнее». Губернаторам было разослано предписание при устройстве новых кладбищ соблюдать определенные санитарные нормы: кладбище должно находиться за городом не менее чем в ста саженях от последнего городского жилья (и не далее 300 сажен, то есть — полукилометра), его следовало огородить забором или земляным валом, «но токмо бы оный вал не выше двух аршин был, дабы через то такие места воздухом скорее очищались, а для удержания скотины, чтобы оная не могла заходить на кладбища, лучше поделать около вала рвы поглубже и пошире».