Московские легенды. По заветной дороге российской истории
Шрифт:
Два года спустя по распоряжению и благословению митрополита был основан монастырь, названный Сретенским, и церковь СретенияВладимирской иконы Божией Матери стала ее собором. Славный московский иконописец Андрей Рублев сделал список с Владимирской иконы Божией Матери, а саму чудотворную икону некоторое время спустя с великой честью проводили обратно, во Владимир.
С этого времени дорога от города, а городом назвался Кремль, к месту встречи Владимирской иконы Божией Матери и Сретенскому монастырю, по названию монастыря, стала называться Сретенской. Когда же дорога обстроилась и превратилась в городские улицы, то это же название осталось за ними. Никольская улица Китай-города, Лубянка в Белом городе и продолжение улицы
С тех пор как дорога стала называться Сретенской, в летописях исчезает название Кучково поле, пропадает оно и из живой речи, знают и помнят его лишь историки. В некоторых статьях встречается утверждение, что древнее название Москвы — Кучково. В связи с возвращением улицам Москвы исторических названий, когда, в частности, Лубянской площади и Большой Лубянке, переименованным в советское время в площадь и улицу Дзержинского, были возвращены их исконные названия, противники возвращения выдвигали как «научное» обоснование необходимости оставить все, как есть, такой аргумент: тогда и Москве надо вернуть название Кучково.
Однако Кучково и град Москва, как можно видеть из исторических документов, два разных населенных пункта, между которыми, по меркам того времени, было довольно большое расстояние, так как первое находилось «далече за градом».
Московские святые, покровители города, молящиеся перед Владимирской иконой Божией Матери. Пропись иконы ХVII в.
Вновь принесли в Москву чудотворную икону Владимирской Божией Матери из Владимира в 1480 году, при новой беде, грозившей русской столице, и поставили в нововоздвигнутом в Кремле храме Успения Божией Матери.
Сто лет прошло после Куликовской битвы, а великий князь Московский Иван III, к тому времени уже объединивший под своей рукой многие русские княжества и именовавший себя государем всея Руси, все еще продолжал считаться данником Золотой Орды. Но Русь постепенно выходила из повиновения Орде: Иван III уже не ездил на поклон хану, не платил полностью тяжкую дань. И тогда хан Золотой Орды Ахмат решил вернуть московского князя к прежним временам полной покорности. В 1468 году Ахмат предпринял поход на Русь, но русские дружины не пустили его дальше окраинных рязанских земель. Потеряв в схватках многих своих людей, хан ушел обратно. В 1472 году новый поход также окончился для Ахмата неудачно. Не добившись военных успехов, Ахмат посылает в 1474 году в Москву посольство за данью. Посол прибыл с отрядом в шестьсот воинов. Как ни старался посол, он не смог добиться от московского князя исполнения ханских требований в полной мере.
Два года спустя, в 1476 году, прибыло новое татарское посольство с ханским приказанием прибыть московскому князю в Орду. Но Иван III ответил, что в Орду он не поедет и что отныне и навсегда Русь отказывается подчиняться приказам хана и прекращает платить дань Орде. Иван III бросил на пол и растоптал басму — ханскую печать, которой полагалось оказывать такое же почтение, как самому хану, ибо она являлась его символом. После чего послы хана с позором были изгнаны. Легенда даже утверждает, что все они, кроме одного, отправленного к хану, были убиты, а оставленному в живых послу Иван III сказал: «Спеши объявить хану виденное тобою, что сделалось с его басмою и послами, то будет и с ним, если он не оставит меня в покое».
Нa дерзкий вызов Ивана III хан Ахмат в гневе воскликнул: «Да будет жестоко наказан раб наш князь Московский!» — и начал готовиться к походу на Москву.
В 1480 году хан Ахмат заключил военный союз с королем польским и литовским Казимиром о совместной войне
Получив известие о приближающемся войске Ахмата, Иван III отправил русские полки занять позиции по Оке — на обычном пути, которым татары приходили на Русь. Однако Ахмат не пошел обычным путем татарских вторжений, а вышел западнее главных русских сил к реке Угре — притоку Оки, где должна была состояться встреча с литовцами. Татары пытались с ходу форсировать Угру. Русские сторожевые отряды вступили с ними в бой. Четыре дня шли бои за переправу, татары отступили и встали лагерем. Между тем к Угре подтянулись основные русские силы и также встали лагерем. Каждый день шли мелкие стычки, возникала перестрелка, но ни одна из армий не начинала сражения.
Н. С. Шустов. Великий князь Иван III разрывает ханскую грамоту. Литография середины ХIХ в.
Татары ожидали подкреплений: войск литовского князя и польского короля. Иван III знал об этом. Напряжение нарастало. Среди русских воевод нашлись два близких к великому князю боярина — его любимцы Ошер и Григорий Мамон, которые не верили в победу русских. «Сии, — пишет Карамзин, — как сказано в летописи, тучные вельможи любили свое имение, жен и детей гораздо более отечества и не преставали шептать государю, что лучше искать мира». Эти воеводы готовы были подчиниться игу Орды. Дрогнул и великий князь. Он оставил войско и вернулся в Москву.
Совсем другое настроение царило в войске. Воины называли этих бояр «предателями отечества», да и Ивана III упрекали, что он «бежит прочь бою с татарами». Сами же они готовы были сражаться насмерть. Сын московского князя Иоанн отказался подчиниться приказу отца и ехать за ним в Москву. «Умру здесь, а за отцом не пойду», — сказал он.
Священники в московских храмах служили перед чудотворными иконами, и особенно перед Владимирской иконой Божией Матери, молебны. Архиепископ Ростовский Вассиан, известный проповедник, обратился к Ивану III с посланием, в котором укорял князя: «Вся кровь христианская падет на тебя за то, что, выдавши христианство, бежишь прочь бою с татарами не поставивши и не бившись с ними; зачем боишься смерти? Не бессмертный ты человек, смертный; а без рокусмерти нет ни человек у, ни птице, ни зверю: дай мне, старику, войско в руки, увидишь, уклоню ли я лицо свое перед татарами!» От стыда не решившись въехать в Москву, где все были согласны с упреками архиепископа, Иван III пожил две недели в Красном селе — и возвратился на Угру.
Наступила осень. Русские и татарские войска стояли на берегах Угры друг против друга. Татары никак не могли преодолеть реку, защищаемую русскими отрядами. Ахмат сказал: «Даст Бог зиму на вас: когда все реки станут, то много дорог будет на Русь».
26 октября Угра замерзла. Иван III приказал воеводам отойти к Боровску, к более удобному месту для сражения, и приготовиться к битве. Но вдруг — 7 ноября — войско Ахмата поднялось и ушло, как сто лет назад ушло войско Тамерлана.
Иван III вернулся в Москву. Его встречали как победителя, но летописец-современник сказал тогда: «Да не похвалятся легкомысленные страхом их оружия. Нет, не оружие и не мудрость человеческая, но Господь спас ныне Россию».
Историки выдвигают несколько версий неожиданного ухода Ахмата: начавшиеся морозы, слухи об усилившемся войске московского князя, недостаток провианта, неприход отрядов литовцев и польского короля, но ни по отдельности, ни все вместе взятые они не были достаточной причиной прекращения крупномасштабной и успешно начатой военной кампании.
В тогдашней Москве все были убеждены, что это опять явила свое заступничество Пресвятая Богородица, а Угру, которая стала непреодолимым пределом для вражеского войска, называли «поясом Богоматери».