Московские тени
Шрифт:
– Погуляли? – Жена улыбается.
– Угу… Вот срубился перед самым домом, а когда вез – изорался.
Раздеваюсь, пью воду. Иду в комнату. Сел в кресло, поставил рядышком телефон. Телевизор включен, ищу на дистанционке что бы посмотреть. Ничего интересного. Оставляю эм-ти– ви, какого-то лоснящегося турка, зовущего жалобным голосом Аизу или Азизу…
– Есть будешь? – спрашивает жена.
– Я же ел недавно.
– Там еще котлетки остались, вермишель. – Она садится на подлокотник кресла,
Жена у меня знает английский технический неплохо, иногда ей перепадает заказ что-нибудь перевести.
– И как, – спрашиваю, – заплатили?
– Обещали на будущей неделе.
– Я-асно… – Смотрю на часы, без пяти минут девять. – Если можно, чайку бы.
– Сейчас поставлю… Кстати! – вспомнила, – Мирзоев новый спектакль поставил, «Укрощение строптивой», с Сухановым. Ольга звонила, предлагала провести. В следующую субботу. Пойдем?
В позапрошлом году она закончила Щукинское училище, актрисой стремилась стать. Теперь же вот вышла замуж, родила, и на спектаклях даже в роли зрителя бывать стало проблематично.
– А Саню куда? – спрашиваю.
– Родителям отвезем. Один-то вечер согласятся с ним повозиться…
– Давай попробуем, – пожимаю плечами и тут же, чтоб закончить скорей разговор, обещаю твердо: – Ладно, сходим. Мирзоев – режиссер интересный, жалко пропустить.
Жена поцеловала меня в лоб и пошла на кухню. Переключаю телевизор на ОРТ, там мощный рекламный блок перед программой «Время». Ну что, будет Дэн звонить или опять простегал просто… На него это похоже.
– Тебе с сахаром? – заглянула жена.
– Нет, и не крепкий. Спать, наверное, лягу сейчас.
Она скрылась. Тут как раз и затрещал телефон.
– Алло? – спрашиваю я как можно спокойнее.
Из трубки забубнил дэновский голос:
– Здорово! Чего делаешь?
– Отдыхаю…
– Меня? – Еще раз заглянула жена.
Я сделал лицо озабоченным и серьезным, мотнул головой отрицательно. И деловым тоном в трубку:
– Да, слушаю, слушаю.
– Ну как, едешь? – говорит Дэн. – Отпустила супруга?
– Понятно, – кисло отзываюсь. – И во сколько?
– В девять утра на Белорусском, в кафе. Знаешь, которое за шестой платформой? Там еще бильярдный зал рядом…
– Как, как?
Дэн слегка раздражается, все же объясняет подробно, а я киваю: «Так, так», – не забывая сохранять на лице кислую мину.
– Понял, хорошо, – говорю, когда Дэн замолкает. – И сколько дней это продлится?
– Ну, суббота, воскресенье. В воскресенье вечером вернемся, если кураж дальше не попрет. Ты же знаешь Муската, ему только волю дай!..
– Мда-а. Что ж, я согласен. Что делать…
Дэн усмехается:
– Жена рядом, хе-хе? Ладно тогда. В общем, запомнил, где встречаемся?
– Да, да, в девять часов. До свидания.
Вздыхаю
– Что случилось, дорогой?
Выдержав паузу, отвечаю без капли радости:
– В командировку отправляют на выходные.
– Куда? В командировку? – В ее голосе удивление и недоверие.
– По югу области. Мотаться по станциям, эти чертовы магазины проверять. Плохо реализация, говорят, пошла… Вот тебе и уикенд…
В начале десятого пробудился Саня. Жена сняла с него уличную испачканную одежду. Посадила ужинать. Тот, конечно, разбросал вермишель по всей комнате, опрокинул на себя чашку с молоком.
Пришлось подтирать и подметать, пока жена его снова переодевала.
После ужина Саня принялся растрачивать недосожженную во время прогулки энергию. Устроил беготню из прихожей в комнату. Подбежит к двери, ударит ее ладонями, взвизгнет и топочет к тумбочке, где стоит телевизор.
Естественно – позвонил сосед снизу. Трубку взяла жена, минут десять ругалась с ним. Потом стала пересказывать мне.
– Штукатурка у него, видите ли, сыплется! Требует, чтобы линолеум постелили или половички. Я сказала, что нам нравится паркет. Пускай сам какой-нибудь навесной потолок закажет себе, шумонепроницаемый…
– Я же слышал все это, здесь ведь сижу, – перебиваю ее в конце концов.
Жена вздыхает напоследок:
– Вот бог послал соседушку – ни дня без претензий. Ох, менять надо квартиру, одно мучение.
Саня приволок откуда-то кисточку. Четвертый номер, кажется. Уселся посреди комнаты, стал выдергивать из нее волоски. Жена отобрала, он заныл.
– Смотри, – подает мне, – твой инструмент. Куда положить?
– Да хоть куда, или выкинь.
В основном большинство своих холстиков и принадлежностей для покраса я выбросил во время последнего переезда. Здесь ни хранить, ни заниматься художеством негде, да и особой потребности нет… Под кроватью лежит, правда, несколько картинок, палитра и этюдник с красками, но не тянет их доставать. Осталась живопись где-то в прошлом – вспоминать даже не хочется.
Смирившись с командировкой, жена стала меня успокаивать; посоветовала поговорить с шефом насчет отгулов, возмещения потерянных выходных.
– Да какие отгулы в наше время? – морщусь я. – Что хотят, то и делают…
– А как, должны же заплатить за эту командировку. Да? Ведь не просто так…
– Ну, наверное. На это и стоит надеяться.
…Утром будильник зазвенел в половине восьмого. Я плотно позавтракал, сохраняя вид до крайности расстроенного человека. Жена дала мне тридцать рублей. Оговорилась:
– Еще бы… но ведь за квартиру скоро платить.
– Ладно, хватит и этого…
Воспользовавшись моментом, я достал из своего тайника в туалете все, что там находилось, – сто пятьдесят.