Московский клуб
Шрифт:
Что-то тут явно не так. Что-то подтасовано.
И тут он заметил на мониторе дату съемки.
7 ноября.
Итак, согласно дате, обследование проводилось 7 ноября. То есть через два дня.
В одном из кабинетов Первого главного управления КГБ, расположенного на окраине Москвы, раздались частые гудки компьютера. Система тревоги была подсоединена к детектору вторжения. Она должна была немедленно сообщать о проникновении в секретную компьютерную сеть.
На мониторе одна за другой вспыхнули надписи.
Проникновение
Кремлевская больница.
Отделение внутренних болезней.
Терминал 3028.
Последовала короткая пауза, во время которой в памяти компьютера производилось сличение кода входа в банк данных со списком персонала больницы, затем возникла еще одна надпись:
АЛЕКСАНДР КУЗНЕЦОВ.
67
Москва
Кафе было очень простое, даже уродливое. Оно было заставлено маленькими столиками, у которых стоя ели люди. Народу было очень мало, воняло горелым жиром, стекла окон запотели от дыхания. Длинная молчаливая очередь стояла вдоль стойки. Люди передвигали подносы со стаканами сметаны и тарелками с пельменями к кассе. Две седые женщины выкладывали на стойку хрустящие золотисто-коричневые пирожки.
Оказалось, что пельмени — это маленькие кусочки сероватого мяса, завернутые в бледное тесто, проваренные и политые сметаной. На вкус они оказались лучше, чем на вид. Пирожки же можно было назвать вкусными. Стоун запил пирожок стаканом кофе с молоком. Это, конечно, был не настоящий кофе, а какой-то жалкий эрзац, предусмотрительно забеленный горячим молоком.
— Я больше не могу оставаться у тебя, — задумчиво произнес Чарли, жуя пирожок и запивая его кофе. — Это опасно и для тебя, и для меня.
— Я знаю.
— Ты можешь что-нибудь придумать? Может, у тебя есть какие-нибудь хорошие друзья?
— Мой оператор, Рэнди. Моя продюсер, Джейл… Нет, оба исключаются. Они мои соседи и в случае чего — сразу пойдут к ним. Но я знаю одного русского… Он художник. У него довольно большая мастерская. Что-то вроде мансарды. Он там пишет. Возможно, он тебя пустит.
— Это было бы здорово. — Несколько минут они ели молча. Доев пельмени, Чарли произнес: — Теперь о старообрядцах…
— Да, как быть с ними?
— В этом вопросе мы нисколько не продвинулись.
— Подожди до вечера.
— До вечера? Но это может быть поздно!
— Послушай меня внимательно. Мне надо сходить в одно место. Но я не могу попасть туда обычным путем, — Шарлотта взглянула на часы. — О, пора. Мой человек скоро будет на месте… Больница ведь всего в квартале отсюда. А так как этот парень не просто врач, а еще и отличный ученый, вполне правдоподобно, что он пошел в Ленинку.
Они пересекли улицу, поднялись по широкой лестнице под огромные колонны библиотеки, вошли в вестибюль, оставили в гардеробе пальто и спустились в холл, заставленный большими каменными скамьями. Это была курилка. Читатели, устав от работы в читальном зале, сидели на лавках, куря.
Несколько минут спустя рядом с ними присел мужчина лет пятидесяти, одетый в хороший костюм под дорогим пальто
— Извините, у вас есть спички?
Она с полнейшим безразличием подала ему коробок. Он взял, прикурил папиросу и, отдавая спички, быстро начал говорить.
Со стороны казалось, что просто какой-то донжуан, пораженный красотой блондинки, пытается завязать с ней знакомство. В холле никто не обратил на них ни малейшего внимания.
— Я думаю, что нашел то, что вам нужно, — тихо произнес Кузнецов. Он выдохнул большой клуб дыма, быстро огляделся, смущенно улыбнулся улыбкой отвергнутого приставалы. Ему было трудно играть свою роль: он был очень напуган. Чарли сидел рядом, делая вид, что читает «Советскую культуру». Он украдкой взглянул на Кузнецова. Врач продолжил: — Только несколько человек больны более или менее серьезно. Но есть кое-что совершенно потрясающее. Председатель КГБ на грани удара.
— Павличенко? — переспросила Шарлотта. — На грани?..
— Вот именно. Понимаете, это еще не произошло. Если следовать записям, которые мне удалось посмотреть, удар запланирован на 7 ноября.
Почувствовав толчок ужаса, Стоун понял, что наконец-то нашел «крота» «К-3».
Роджер Бейлис, время от времени поглядывая на часы, ехал в своем черном «саабе» по Белтуэй. Должно быть, Маларек, человек Павличенко в посольстве СССР в Вашингтоне, уже ждал его в условленном месте.
Бейлис уже съел три таблетки маалокса. Лекарство успокоило изжогу в желудке, но нервы были напряжены до предела. Он не хотел начинать пить валидол так рано в такой день. Ведь сегодня он улетал в Москву в группе сопровождения президента. И он хотел быть как можно более внимательным в такой день. Это должно было произойти всего через несколько часов. Возможно, это станет звездным часом его карьеры в Белом доме.
Со времени последнего заседания «Санктума» он пребывал в состоянии страшного нервного напряжения.
Дело в том, что он мало-помалу убедился, что «Санктум» — союз очень мудрых людей — тем не менее совершает непоправимую ошибку.
Каким образом Павличенко планировал осуществить захват власти? Они этого не знали. Да, это было мудро — стремиться убрать советского президента, который и так был на грани краха, и заменить его американским «кротом». Американский агент во главе того, что осталось от Советского Союза… Да, это совсем неплохо.
Но Бейлис каким-то образом совершенно точно почувствовал, что путч произойдет вот-вот… ВО ВРЕМЯ ВИЗИТА ПРЕЗИДЕНТА США! Все указывало на это. Во время переговоров на высшем уровне в Москве произойдет страшное кровопролитие.
И Бейлис знал, что все американцы, замешанные в это дело, окажутся виновными в страшнейшем преступлении.
По сути дела, он сейчас спасал свою задницу.
Он должен рассказать все своему начальнику. Он просто обязан поставить в известность советника президента по вопросам национальной безопасности, адмирала Мэтьюсона, который абсолютно ничего не знал о «Санктуме».