Московский клуб
Шрифт:
Но Павличенко не пошевелился. Он медленно переводил глаза с одного противника на другого, оценивая ситуацию и ища их слабые места. К этим идиотам придется относиться серьезно, с ними надо поговорить, уговорить их. Один из них иностранец, вернее всего — американец. Но другие-то ведь русские? Или тоже из ЦРУ? Ах да… Сотрудник ЦРУ Чарльз Стоун. Конечно.
— Я восхищен вашей смелостью, — мягко произнес Павличенко. — Но послушайте… Похищение председателя КГБ… Я не знаю, какие цели преследует ваше управление, но вы должны понимать, что то, что вы сделали, — глупо. Смело, но глупо.
— Бросьте
Несмотря на уверенный тон, в голосе Павличенко начало звучать отчаяние.
— Я могу предложить вам мою помощь. Я могу позволить ЦРУ организовать ваш вывоз из СССР. Это очень великодушное предложение.
— Пожалуйста, не заставляйте меня вас убивать. Мне уже пришлось убивать людей. Я бы не хотел больше этого делать.
Стефан начал было что-то говорить, но замолчал, остановленный взглядом Стоуна. Чарли инструктировал их не произносить ни слова. Ни Стефан, ни Светлов не должны были вступать в переговоры с Павличенко. Это была операция Чарли.
— Существует старая русская поговорка: похороненный раньше смерти будет жить долго, — произнес председатель КГБ. Говоря, он медленно-медленно незаметно нацелил пистолет в голову иностранца.
— Ладно, — сказал Стоун. — Тогда положите пистолет на сиденье перед собой. Осторожно. Помните, что в любом случае вы сможете убить только одного из нас. Другие же в ту же секунду уничтожат вас. А мы положим наши пистолеты на багажник машины. Вы согласны?
Павличенко кивнул и спросил:
— Чего вы хотите?
— Мы хотим отвезти вас на Красную площадь, — ответил Стоун. — Только и всего. Там вы отдадите необходимые распоряжения, и мы вас освободим.
— Во всяком случае, вы довольно откровенны, — произнес председатель КГБ, медленно наклоняясь вперед с пистолетом на вытянутой ладони.
— Осторожно, — посоветовал Стоун. — Не забывайте, что на вас нацелены два пистолета. А у вас всего один. — Он тоже вытянул ладонь со своим оружием и медленно начал приближаться к машине.
— Но вы оба должны положить пистолеты, — сказал Павличенко. Он уже понял, что эти люди не убийцы, и почувствовал огромное облегчение. Они пошли на такое только потому, что у них не было другого выхода. Они сглупили, конечно, но они не знали, что сглупили очень серьезно.
— Давайте, — скомандовал Стоун. Стефан бросил револьвер на землю. Чарли положил свой пистолет на багажник «скорой помощи». В ту же секунду, когда он звякнул о металлическую поверхность, Павличенко бросил свое оружие на переднее сиденье и откинулся назад.
— Ну, что же теперь? — спросил председатель КГБ. Он, улыбаясь, смотрел на иностранца. Ему было известно, что очень скоро случится с этими тремя безумцами. И тут ему показалось, что он увидел маленький красный огонек.
Он взглянул еще раз: точно. Маленький красный огонек.
И Павличенко понял, что Стоун держит в высоко поднятой руке передатчик. Такие применяют для взрыва автомобильных бомб.
— Что вы собираетесь делать? — спросил он. Его
— Мы ведь для вас всего лишь шахматные фигуры, не правда ли? — спросил Стоун. Он смотрел на сидящего на краю носилок Павличенко, на его мощное тело, грубое лицо с суровыми чертами. Итак, вот он, этот человек. Что же тебе пришлось совершить для того, чтобы вскарабкаться на самую вершину политической власти в СССР? И для того, чтобы положить страну к своим ногам? — Крамеры, я, мой отец — мы все были лишь частью вашего плана, верно? Вы ведь никогда не знали моего отца?
— Тот человек, от которого вы получили это, и есть террорист, который собирается сегодня взорвать Мавзолей Ленина, — заявил Павличенко. — Вы знаете его. Мы сможем его отыскать. Я сейчас болен, но вы ведь поможете мне. Отвезите меня к телефону, и я позвоню нужным людям. Сообща нам удастся предотвратить надвигающееся несчастье. — Он улыбнулся и ответил на вопрос Чарли: — Нет, друг мой, я не знаю, кем был ваш отец. Мы не были с ним знакомы.
Да! Павличенко знал, что Элфрид Стоун мертв. Он лично приказал убить его!
Чарли охватила буря чувств. Злость и ярость нахлынули на него в каком-то калейдоскопическом вихре, он был почти загипнотизирован ими. Затем он вдруг успокоился и вспомнил об убийстве отца и бедной Паулы. Он вспомнил и о Лемане, и чувство жалости к старику охватило его с новой силой. Этот человек, этот совершенно заурядный человек, сидящий перед ним в «скорой помощи», этот сумасшедший…
Павличенко теперь обратился к Стефану:
— Вы можете сейчас помочь вашей родине. Она нуждается в вашей помощи, — сказал он ему. И в это мгновение председатель КГБ быстро наклонился вперед, схватил свой пистолет и выстрелил в стоящего перед ним русского. Но пуля, пройдя через угол заднего стекла, ушла в пространство, никого не задев. Павличенко повернулся и схватился за ручку боковой двери машины.
Она была заперта.
— А как вы узнали о бомбе в Мавзолее? — спросил Стоун. — Ведь мы вам ничего об этом не говорили.
Павличенко, прицелившись в американца, прислушался к тому, что тот говорил. Это его явно заинтересовало.
Стоун включил передатчик и начал медленно нажимать на белую кнопку. Голос его дрожал от переполняющих его чувств.
— Это вам за моего отца, — произнес он и нажал. Брикет динамита, прикрепленный под бензобаком «скорой помощи», взорвался, раздался оглушающий взрыв. На месте машины появился огромный огненный шар.
Было 9 часов 55 минут.
Соня Кунецкая, обезумевшая от дурных предчувствий, возвращалась домой. Она выходила для того, чтобы еще раз позвонить своему отцу по телефону-автомату. Она должна была рассказать ему обо всем, о чем узнала от Чарли. Но в номере Лемана никто не брал трубку. Соня очень боялась, что отец ушел на Красную площадь для того, чтобы принять участие в праздновании Дня Октябрьской революции. Он же говорил, что не пойдет. Неужели все же решил пойти?