Московский оружейник
Шрифт:
– Почему ты здесь? – выпалил он бешеным шёпотом.
– Чтобы узнать о ваших злодеяниях, герцог Тульский, – спокойно отозвался Владимир.
– Вот как? Ты слышал, что я говорил в прошлый раз, пёс? И ты снова осмелился прийти? Так ты не уйдёшь отсюда живым!
– Постойте, Ольга! – проговорил монах; в его голосе была странная сила, поэтому герцог остановился у самых дверей. – Эта госпожа сказала мне, что вы собираетесь сделать её своей женой? Это правда?
– Прочь, проклятый монах! Кто дал тебе право задавать мне вопросы?
– Вы скоро поймёте, гордый герцог.
– Постой, монах! – крикнул Ольга, почти ослепнув от гнева. – Ты не выйдешь отсюда живым! Эй ты, иди сюда! Сюда, я сказал! Зенобия, дёрни за шнур звонка! Быстрей! Назад, монах! Ты не выйдешь живым! Иди сюда!
– Берегитесь, Ольга! – так же спокойно, как прежде, проговорил монах, доставая из-за пазухи тяжёлый пистолет и взводя курок. – Я пристрелю вас, как пса! Попробуйте мне помешать, и вы умрёте на месте!
Герцог невольно отпрянул в сторону. В голосе и облике странного монаха было нечто такое, что герцог не посмел вступить в схватку. Монах вышел, и герцог сразу бросился к шнуру звонка и дёргал его, пока шнурок не оборвался. Через несколько мгновений примчались слуги.
– Вперёд, псы! – закричал безумец. – Остановите монаха, который вышел отсюда! Убейте его, если он вздумает сопротивляться! Убейте его! Это мой приказ, и я один буду держать ответ!
После этих слов герцог бросился из покоев, чтобы поднять больше слуг. Сначала он побежал к воротам, но монаха там не было. Затем он бросился к заднему выходу, но он был заперт, и перед ним лежал нетронутый снег. Герцог вернулся в залу. Слуги один за другим возвращались после поисков.
Монаха нигде не нашли!
Сначала Ольга подумал было, что слуги его обманули, но он быстро отбросил эту мысль, поскольку по их виду было понятно, что они тоже в замешательстве. Он возобновил поиск, но странного человека не нашли. В этом было нечто чудесное… и нечто тревожное.
Глава 19. Заключение
Прекрасная графиня, бледная, как смерть, сидела в своей спальне. Теперь она не дрожала, теперь её охватило полное отчаяние.
– Вы будете переодеваться, госпожа? – спросила Зенобия тихим, дрожащим голосом.
– Нет, нет, – ответила дева, и её голос прозвучал странно даже для неё самой. – Зачем переодеваться для жертвоприношения? Глупый зверь может нести на шее венок, когда его ведут к языческому алтарю. Но, увы, бог не дал мне звериного невежества! Оно бы мне сейчас помогло. Нет, нет, Зенобия, я не надену подвенечного платья.
– Но этого ждёт герцог.
– Мне всё равно. Он не может меня об этом просить. Пусть он делает, что ему угодно, поскольку я беспомощна, но пусть не просит о подвенечном платье.
– О, моя милая госпожа, – вскричала верная служанка, обняв свою хозяйку за шею и заплакав, – если бы я могла поменяться с вами местами.
– Спасибо тебе, мой милый друг, – ответила графиня, с благодарностью глядя на служанку, – но теперь это не
Зенобия посмотрела на неё с любопытством, но ничего не сказала.
– Скоро бог заберёт меня домой, – немного помолчав, пробормотала несчастная дева. – Я даже сейчас чувствую холод в сердце, и я знаю, что моя душа долго не вытерпит подобного проклятия!
Зенобия не находила слов утешения, поэтому она сделала всё, что могла. Она положила голову госпожи к себе на грудь и держала так некоторое время. Наконец дверь открылась, и вошла одна из служанок.
– Госпожа, – сказала она, заметно содрогаясь, – герцог просил передать, что он ждёт вас внизу, в зале.
Она, казалось, ждала ответа, но Розалинда ничего не говорила.
– Что передать герцогу, госпожа?
На это графиня подняла голову, но затем снова опустила её, ничего не отвечая.
– Скажи ему, мы придём, – вмешалась Зенобия, которая видела, что это сообщение забрало у её госпожи последние силы.
– Да, да, – прошептала графиня, поскольку посланница медлила и требовательно смотрела на неё.
После этих слов служанка покинула покои графини.
– Милая госпожа, – проговорила Зенобия, изо всех сил стараясь держать себя в руках, – мы пробовали бежать, мы искали помощи, но тщетно. Пришло время…
– О, боже, пощади! – застонала графиня.
– И поскольку надеяться больше не на что, мы должны смириться. Лучше сейчас же спуститься вниз, чем задержкой вызывать гнев злодея. Если бы был хоть слабый проблеск надежды, мы бы не пошли, но его нет. Вы ведь понимаете, о чём я?
На несколько мгновений Розалинда застыла, как мертвец. Затем она встала, сложила руки в молитвенном жесте и подняла глаза к небу. Она не произносила слова вслух, но её губы шевелились. Она молилась богу, и эта немая молитва была красноречивей всяких слов. Затем она повернулась к компаньонке. Её бесцветные губы были сжаты, а лицо залила мертвенная бледность.
– Зенобия, – сказала она, и в её голосе было меньше чувств, чем в дуновении ледяного ветра, – я готова. Прежде чем меня оставит последняя радость, позволь мне ещё раз благословить тебя и прижать тебя к своей груди.
Она развела руки и заключила Зенобию в свои объятия.
– Благослови тебя бог! Пусть бог не оставит тебя до конца дней твоих, а затем примет в свой дом. Поцелуй меня. Теперь я готова!
Убитая горем девушка смахнула слёзы с глаз и через мгновение была так же холодна и бесстрастна, как прежде.
– Иди вперёд, Зенобия. Я пойду сама, без поддержки.
Не оглядываясь, девушка-мусульманка направилась в залу. Она шагала медленно, и ей представлялось, что она может слышать, как бьётся сердце её госпожи. В зале стоял герцог с полудюжиной своих слуг-мужчин. Когда графиня подошла к нему, он взял её за руку и строго посмотрел в её лицо, но ничего не сказал. Он повёл её в одну из гостиных, где их уже ждал горбатый священник. Когда Розалинда увидела этого жалкого злодея, готового выполнить свою работу, она чуть не упала в обморок. Сейчас она поняла, что священник был подобием своего хозяина.