Московский оружейник

Кобб-младший Сильванус

Рюрик был готов, оставалось только надеть шапку и шубу. Его мать была на кухне. Он с улыбкой подошёл к ней. Он взял её ладонь и положил к себе на грудь.

– Благослови тебя бог, матушка. Я вернусь, – сказав эти слова, он поцеловал её.

– Храни тебя бог… и…

Это всё, что она могла сказать.

Рюрик мгновение смотрел в её бледное лицо, затем поцеловал её снова и повторил:

– Благослови тебя бог, матушка. Я вернусь.

Больше он ничего не сказал. Мягко усадив свою мать в кресло, он развернулся и вышел из кухни. В передней он набросил

шубу и шапку, открыл дверь и покинул дом.

– У тебя хорошее оружие? – спросил Орша, когда лошадь тронулась.

– Превосходное. Думаю, оно меня не подведёт.

– Я спросил потому, – продолжил Орша, – что Дамонов гордится своим оружием. Это немецкий клинок, который якобы рассечёт надвое любое оружие из тех, что есть в Москве.

– У меня хорошее оружие, – безмятежно сказал Рюрик, – и оно прошло отличную проверку. – И после нескольких замечаний он поведал историю создания и приобретения шпаги.

Наконец они выехали на реку и через полчаса достигли места встречи. Был прекрасный день. Снег ярко сиял на солнце, воздух был спокоен и тих. Сильный мороз бодрил, и Рюрик распахнул шубу, чтобы вольнее дышалось. Они ждали всего несколько минут, когда у излучины реки появился противник.

Как только граф и его секундант приехали, а лошади были привязаны, лейтенант предложил перейти к строению, которое стояло неподалёку. Это был шлюпочный сарай, который зимой не использовался. Было предложено перейти туда, чтобы сияние снега не слепило глаза.

– А это что такое? – воскликнул Орша, когда увидел у излучины реки сани и офицера в них.

– Это всего лишь хирург, – отозвался Дамонов. – Я не рассекаю плоть человека, не дав ему возможности выжить.

– А ещё он может пригодиться и вам, да? – предположил лейтенант.

– Конечно. Всякое может случиться.

Через мгновение сани подъехали, и Рюрик узнал военного хирурга, которого он раньше видел, хотя не знал его имени.

– Что ж, к старому сараю, – вскричал Урзен.

– Да, – прибавил Дамонов. – Давайте скорее покончим с этим делом, поскольку я хотел бы вернуться к обеду. Сегодня я обедаю с Ольгой, и меня ждёт прекрасная дева.

– Не обращай внимания, – шепнул Орша, который шагал рядом с Рюриком. – В таком деле это самое важное. Он надеется разозлить тебя, выбить из колеи.

– Не беспокойся, – ответил оружейник. – Эти попытки обернутся против него, они лишь укрепят мою руку.

Все остановились, когда вошли под крышу нехитрого сооружения, и граф сбросил шубу и достал шпагу. Рюрик последовал его примеру.

– Господин граф, – сказал Рюрик, выступив вперёд, – прежде чем начать, я бы хотел, чтобы все присутствующие ясно понимали, что происходит. Вы первый искали со мной ссоры. Без всякой причины вы грубо оскорбили меня, и вот к чему это привело. И отвечать перед богом и людьми будете именно вы.

– Заткнись, лживый холоп…

– Прекрати, – вскричал хирург, положив руку на плечо графа. – Ты не имеешь права так говорить, ты только унижаешь себя. Если ты пришёл драться, дерись с честью.

С уст Дамонова чуть не сорвался

злобный ответ, но он ничего не произнёс. Он повернулся к противнику и сказал:

– Хотите измерить шпаги, сударь? Моя, кажется, немного длиннее. Мне не нужно преимущество; если желаете, у меня есть ещё одна той же длины и того же веса.

– Моя меня устраивает, – ответил Рюрик.

– Тогда начнём. Готовы?

– Да!

Тут же две шпаги скрестились с ясным, резким лязгом.

Между двумя бойцами была разница, но не очевидная. Граф был немного выше, а Рюрик был тяжелее. Но вблизи наблюдатель заметил бы разницу в телосложении двух мужчин. Только у Рюрика была такая могучая грудь и такие широкие плечи, созданные для физической работы. И всё же граф Дамонов считался сильным человеком. В клубных атлетических состязаниях с ним мало кто мог сравниться. Но Рюрик Невель никогда в них не участвовал.

Сначала на лице графа отображалось презрение. Когда он увидел позицию противника, когда он обратил внимание на спокойствие, величавость, непринуждённость всех его членов, когда он заметил таинственный огонь в этих выразительных глазах, он понял, что имеет дело не с обычным любителем.

Наконец Конрад Дамонов отступил, и с его уст сорвался крик. Рюрик остриём шпаги коснулся его груди – остриё оказалось у самого сердца, но не вошло внутрь. Граф понял, что его жизнь больше ему не принадлежит, поскольку оружейник мог убить его, но пощадил.

– Вы хорошо фехтуете, – сказал он, пытаясь восстановить самообладание.

– И вы не новичок, – спокойно ответил Рюрик, в то же время отводя клинок.

– Давайте же, – крикнул граф, собирая все силы для следующей попытки.

И снова шпаги скрестились. На этот раз Дамонов был более сдержан. Раньше его подстёгивала самоуверенность; сейчас его вынудили считаться с силой противника. Рюрик быстро понял, что его неприятель более осторожен и стал вести себя соответственно. После двенадцатого удара граф сделал финт влево, затем в горло, а затем быстрый, молниеносный выпад в сердце. Но Рюрик с самого начала читал его, как книгу. Юноша следил за его глазами, и видел, что он метит в сердце. Движение Рюрика было почти бессознательно. Он отразил своей шпагой шпагу противника, затем быстро выкинул руку вперёд и схватил клинок врага в своё перекрестье; затем со всей силы рванул вверх и в сторону, и шпага графа пролетела через весь сарай. Она с глухим лязгом ударилась о противоположную стену и через мгновение наполовину зарылась в снег.

– Не беспокойтесь, сударь, – сказал Рюрик, когда граф отступил с поднятыми руками. – Я не нападаю на безоружного.

Руки Дамонова опустились, и краска стыда залила его лицо.

– Клянусь святым Павлом, – вскричал хирург, – считай, что ты лишился жизни; сейчас ты должен быть удовлетворён.

– Нет, нет, – смущённо воскликнул граф, чувствуя ярость и обиду. – Она просто выскользнула. Это был ложный выпад… трусливый финт. Я ещё не проиграл.

– Но сейчас твоя жизнь принадлежит Невелю. Он может проткнуть тебя, если захочет.