Московское воскресенье

Ларионова Клара Максимовна

Она бежала по знакомому дворику, хватаясь за выступы окон, цепляясь за стены, срываясь с деревянных настилов, попадая в лужи.

С замиранием сердца постучала в дверь и услышала:

— Войдите!

Она увидела сваленные в кучу вещи, увидела озабоченное лицо Романа. Он глядел сквозь темноту и не узнавал ее.

— Ах, это вы! — воскликнул он, весь просияв. — Ну как это чудесно, что вы пришли! — схватил ее за руку и подвел к столу, на котором догорала свеча.

— Переселяюсь, — сказал он, заметив,

что она осматривает беспорядочно заваленную комнату. — Война подобралась и к моему дому, приходится отходить от нее пока на Рогожскую заставу… Тоже своего рода отступление.

Она грустно улыбнулась и сказала:

— Рогожская застава, это где-то далеко…

— Досадно, что приходится терять время. Сегодня не работал. А когда не пишу — все равно что не существую. Значит, день из жизни выпал. Как я рад, что вы пришли! — вдруг сказал он совсем другим тоном. — Как у вас? Есть ли письма с фронта?

Она покачала головой, отвернулась от пристального взгляда, оба подумали о том, о чем боялись говорить. Писем все еще не было. Вдруг она решительно подошла к Роману:

— Роман, дорогой, переезжайте к нам. У нас совсем, совсем пустая квартира. Елена Петровна уехала и даже домработницу и кошку взяла с собой. Вы будете жить у нас, как на необитаемом острове. Никто вам не помешает, разве только изредка я буду приезжать.

Говоря это, Оксана лукавила, думала — хорошо, если папа настаивает, чтобы я осталась в Москве, я теперь могу исполнить его желание. Переведусь в московский госпиталь. Теперь я не буду одна в квартире, и для папы будет спокойнее.

Роман подумал, пожал плечами:

— Право, Оксана, если я вас не стесню, я перееду с удовольствием.

— Едемте скорее.

— Минутку, минутку. За нами придет грузовик и спокойно эвакуирует.

— Спокойно? Но ведь всегда в десять начинается тревога. Прилетают немецкие бомбардировщики.

— Так ведь в десять, а сейчас без двадцати. Немцы хотя и гады, но очень точный народ. Они позволят нам закончить дела, прежде чем начнут убивать.

Во двор грузно вкатилась машина, послышалась ругань шофера, споткнувшегося в коридоре. Не найдя двери, он закричал на весь дом:

— Выходи, чья очередь!

Роман распахнул дверь и крикнул:

— Зайди, помоги!

Шофер ввалился, грузный, неповоротливый, злобным взглядом окинул комнату, подумал вслух:

— Барахла не много, за один раз увезу, но вы поторапливайтесь: уже без двадцати минут десять.

Роман сказал новый адрес, и шофер, обрадованный тем, что ехать не на заставу, рьяно принялся таскать вещи.

Темнота так сгустилась, что не видно было даже протянутой руки. Оксана закрыла глаза, впервые почувствовала радость и тепло на сердце.

Грузовик мчался по темной пустыне города.

Потом из холодного мрака они вошли в ярко освещенную квартиру.

Плотные шторы словно укрывали их от гула приближающейся войны.

Только сейчас Оксана заметила, что Петр Кириллович увез все имеющиеся в доме запасы, не оставил ни куска хлеба. В отчаянии она остановилась на кухне, не зная, что и предпринять. Но вдруг вошел Роман и сказал:

— Ужин уже на столе. Я заварю чай.

Оксана увидела, что все продукты, приготовленные еще Машенькой, Роман выложил на стол.

Только они приступили к ужину, как в дверь постучали. Вошла комендантша и строго сказала, что у них просвечивают окна. Оксана сейчас же подбежала к шторам и плотно закрыла их. Но комендантша не уходила, Подозрительно взглянув на Романа, она спросила Оксану, кто это сейчас приехал к ним на грузовике. Оксана торопливо объяснила, что пустила нового жильца, у которого есть ордер на свободную жилплощадь. Комендантша долго рассматривала ордер. Все было правильно. Постояв немного, она сказала уже ласково:

— Гражданин, а вы не подежурите сегодня?

— Нет, нет, — испуганно ответила Оксана, — он только что приехал, он художник, он не может дежурить.

— То есть как это не может? — строго спросила комендантша. — Все граждане обязаны защищать свои дома. А тут даже и не на своем доме дежурить надо, а на электростанции. Дело общественное, нельзя отказываться… Здесь до вас жили люди, палец о палец не ударили за всю войну. Это разве честно? Одни тушили зажигательные бомбы, другие таскали песок, а они как паразиты жили.

Неизвестно, когда бы комендантша кончила свою отповедь, если бы Роман не поторопился ответить ей:

— Хорошо, хорошо, запишите, с завтрашнего дня в любой час по вашему указанию.

Довольная комендантша раскланялась, пожелала спокойной ночи и удалилась.

Оксана прошла в кабинет Евгения, постелила на диване, вытерла пыль со стола, вернулась и сказала Роману:

— Пожалуйста, вам сюда. Спокойной ночи!

Он улыбнулся и молча вышел.

Она, раздеваясь, что-то напевала, потом прыгнула в кровать и зажмурилась, вдруг почувствовав себя такой счастливой, словно ей восемнадцать и она окончила школу и получила в подарок золотые часы. Выключила свет и в темноте, осмелев, прошептала:

— Машенька, я забочусь о твоем брате! Все будет хорошо!

Утро началось с непривычных хлопот. Оксана приготовила завтрак на двоих. Потом помогла Роману распаковать ящики, развесить картины на стенах. К девяти порядок был восстановлен. Роман принялся за работу.

Прежде чем уйти в госпиталь, Оксана вдруг странно загрустила:

— Я ночью обязательно приду к вам на дежурство. Пусть для меня оставят пропуск. Я еще ни разу не дежурила.

— Нет, нет, — сказал Роман. — Если начнется тревога, уходите в бомбоубежище.