Москва гоголевская
Шрифт:
В этой нескончаемой веренице у Креницыных особое место. Их родовое поместье Цевло на берегу озера Дубец одно из самых богатых. У хозяев огромная библиотека. Они держат крепостной оркестр с капельмейстером, получившим музыкальное образование за границей. Это ему отдала руку и сердце сестра хозяев, девица Креницына, в чем и призналась брату. Взбешенный Николай Саввич сумел уничтожить церковную венчальную запись. Незадачливая супруга оказалась в монастыре, дирижер – в солдатах. Цевло славится шумными праздниками, фейерверками, гуляниями, и провести здесь три дня, как пишет Н. О. Пушкина, настоящее счастье.
Единственный
Бичом я буду злых, доколе злые есть;
Правдивым быть – велит коль не рассудок – честь…
Пусть гнусные льстецы вам похвалы сплетают.
Пускай в смирении святым уподобляют,
Пусть гимны вам поют – но
Я, я не таков.
Окончательно выведут начальство из себя строки разошедшегося по всей России в рукописных списках «Панского бульвара» – жестокой сатиры на придворное общество. Выпущенный в армейский полк, Александр Креницын окажется в ссылке, которая изменит всю его судьбу.
Чем-то напоминающий и восторженного Ленского, и романтического обличителя Чацкого, Креницын влюбляется в одну из псковских соседок. Он и в этом похож на Грибоедова, нигде и никогда не назвав имени любимой. Другое дело – условное имя в стихах, которыми зачитывается современная поэту молодежь:
Лила. Лила. Что сравнится,
Несравненная, с тобой?
Чье перо, чья кисть решится
Описать мне образ твой?
Я узрел тебя – смутился,
Пламень страсти ощутил;
Я узнал тебя – пленился,
С той минуты полюбил…
Чувство было взаимным. Креницын мечтал о браке. Но – происходят события на Сенатской площади. Мало того что Креницын уже поплатился за свое свободомыслие солдатской службой, его имя оказывается внесенным в списки подозреваемых по делу декабристов. Когда Пушкин оказывается в Михайловском после южной ссылки, имя его тезки не называют даже в доме Креницыных. Родители же барышни наотрез отказывают ей в своем благословении. Креницын не может рассчитывать даже на тайное венчание: у смертного одра отца девушку заставляют дать обещание забыть о любимом. Все, на чем она может настоять, – отказаться от брака с другим. И – уехать в Москву.
Почти одновременно с Баратынским Креницын получает офицерский чин, который дает ему возможность тут же выйти в отставку. Но Баратынский сможет найти себе избранницу, создать семью. Креницын – нет. Он однолюб и сам признается, что всю душевную энергию отдал той, которая никогда с ним не будет. В 1826 году он пишет:
Я чувства отразил тоскою,
Мне в душу вкралась пустота;
Глаза покрылись смертной мглою,
Лишь вся видна передо мною
Презренной
Баратынский говорил о друге, что Креницын создан для верности. Во всем – в дружбе, в любви. Ему невозможно найти другую супругу и также невозможно забыть предательство родителей, побоявшихся в свое время его имени. Отрешенный родными из боязни начальственного неудовольствия, теперь он сам отрешает себя от обстановки семьи и юности. Впрочем, псковские места слишком живо напоминали о пережитом. Креницын выбирает жизнь в Мишневе, откуда ездит только в Москву. Для встреч с Баратынским и, может быть, не с ним одним. Недаром в подмосковном имении поэта Муранове среди личных и самых дорогих вещей сохранялся дагерротипный портрет Креницына, единственный, дошедший до наших дней. В течение почти десяти лет Креницын останавливается в Москве в доме Баратынских по Большому Чернышеву переулку, 6, а после 1835 года – в их городской усадьбе по Спиридоновке, 14-16.
Гораздо реже Креницын навещает столицу на Неве, используя свои приезды для встреч с Пушкиным. 10 февраля 1837 года Пушкина не стало, и одним из первых проститься с ним приходит Александр Креницын. Спустя несколько дней глубокой ночью он провожает в последний путь тело поэта, которое тайком, без почестей и с единственным провожатым, А. И. Тургеневым, вывозится на Псковщину, в Святогорский монастырь. Он потрясен разыгравшейся на его глазах трагедией, и когда сестра в эти дни обращается к нему с просьбой вписать ей стихи в альбом, Креницын отвечает строками «На смерть поэта», которые навсегда вычеркнут его имя из истории русской литературы. Запрет на их публикацию в полном виде сохранялся почти до сегодняшних дней, как и запрет упоминать имя поэта в любых трудах и энциклопедиях по русской литературе. За физическим убийством одного поэта последовала духовная казнь другого:
Во мраке ссылки был он тверд,
На лоне счастья благороден,
С временщиком и смел, и горд,
С владыкой честен и свободен…
Рабы. Его святую тень
Не возмущайте укоризной:
Он вам готовил светлый день,
Он жил свободой и отчизной…
Поставили ли Креницына в известность о гневе, который вызвали его строки? Да ему самому был понятен отклик начальства на них. Поэт скрывается в своем Мишневе, чтобы один только раз оставить его ради поездки в Париж. Креницын хотел присутствовать при перенесении во французскую столицу с острова Святой Елены праха Наполеона. И это снова своеобразный жест политического протеста. В условиях возрождения французской монархии Бурбонов, последовавшей за ней Парижской коммуны Наполеон для многих превращался в консула республики, противостоящего самодержавию.
На обратном пути, в Петербурге, Креницын встретил ту, которой хранил верность. По преданию, они провели вечер в соседних ложах оперного театра, не перекинувшись ни единым словом. На вопрос Баратынского, был ли он счастлив в жизни, Креницын ответил утвердительно. Мой идеал ни в чем не померк от времени, заметил он. «Я жил им и для него» – слова, сказанные незадолго до смерти.
Эта смерть принесла любимой поэта горькую радость каждый год приезжать на погост Горки, чтобы поклониться могиле жениха. Она пережила Александра Николаевича Креницына на двадцать лет.