Москва Икс
Шрифт:
– И что дальше?
– Контрразведчикам необходимо повторно опросить свидетелей побега, в частности, персонал гарнизонной больницы, от медсестер, палатных врачей до главного врача и начальника военного госпиталя. Нагони напряжения, страху на контрразведку. Пусть за голову схватятся: сегодня КГБ копает под врачей, а завтра под зад коленом вытряхнут флотских контрразведчиков. С волчьим билетом. Пусть эти раздолбаи проснутся и почешутся.
– Так в чем же наш интерес? Зачем мы это затеваем?
– Запоминай ответ. Нам надо, чтобы Максим Иванович Попов, муж Алевтины, как только прочитает запрос КГБ,
– Ему она все равно ничего не скажет про свои прежние романы, хоть режь ее, – усмехнулся Ильин. – Она скорее умрет, чем заговорит о Кузнецове. Женщин знать надо, надо представлять…
– Вот я тебе и поручаю эту любовную линию, как тонкому знатоку женского пола, – усмехнулся Черных. – Возможно, Попов в курсе, что у Алевтины был роман с неким прапорщиком. Как только муж, сделав жене выговор, уйдет, она будет искать контакты с бывшим любовником. Ну, чтобы предупредить о близкой опасности. Она просто не сможет иначе. Потому что, – я это нутром чувствую, – она Кузнецова до сих пор любит. И сдуру, в минуту благородного волнения, воспользуется домашним телефоном, чтобы поговорить с ним. И все, – тут конец истории. Мы прихлопнем Кузнецова…
– Теперь понял, – сказал Ильин. – Что ж, сыграем партию.
Он что-то записал в блокноте и, злой на начальника, на весь мир, ушел к себе, ему не нравилась предстоящая бумажная работа с распечаткой телефонных разговоров, их чтение, не нравилась эта врачиха, хотя он видел Алевтину на фотографиях, и отметил про себя, что она настоящая красотка, но команды отдает не он, а Черных, – значит, надо подчиняться. Черных чекист опытный, сообразительный, поэтому его и держат на этой должности, поэтому анонимки кладут под сукно. Сергей Ильин поправил сам себя: ну, все это – до поры до времени. Сегодня начальство любит и ценит майора, а завтра под зад коленом, и поминай, как звали.
Часть вторая: Сурен
Глава 1
Сурен Погосян заметил слежку только сегодня, когда вышел из подъезда многоквартирного дома и остановился, чтобы прикурить. Налетел ветер, погасил огонек зажигалки. Неподалеку от старых гаражей стояла серая «Волга» с надписью «геологоразведка» вдоль кузова, он подумал, – кажется, эта машина попалась на глаза второго дня у кафе «Мимоза», но водитель другой, тот был узкоплечий парнишка с тонкими усиками, а сейчас плотный дядька средних лет. Он слушал радио, козырек кепки надвинут на лоб, очки с дымчатыми стеклами, на заднем сидении двое мужчин, лиц не разглядеть.
Сурен докурил сигарету и подумал, что погода теплая, даром что декабрь. Он открыл багажник белых «жигулей», сделав вид, будто что-то ищет или перекладывает с места на место, косил взглядом на чужую машину. Заднее левое крыло помято, на водительской двери приметная царапина, ошибки нет, эту же «волгу» он срисовал позавчера, – открытие неприятно удивило Сурена.
Он сел за руль и повернул ключ в замке зажигания. После полудня встреча с хозяином частного стоматологического кабинета, который на прошлой неделе взял золото для коронок, а заплатить обещал сегодня. Конечно,
Итак, для начала нужно отвезти одной даме, Зое Ивановне, жене крупного партийного сановника, гарнитур: браслетик с крупным сапфиром и бриллиантовой россыпью, кольцо и серьги. Это русская женщина, подлаживаясь под вкусы мужа, красится в блондинку, у нее пышные формы и грустные коровьи глаза. Если дамочка успела собрать наличные, – наверняка она очень старалась и задобрила мужа, – то расплатится уже сегодня, не откладывая в долгий ящик, – вещи редкие, если что, – уйдут моментально. Зое надо позвонить с полдороги, спросить о деньгах. Для деловых разговоров Сурен, осторожный, внимательный в мелочах, использовал городские таксофоны.
Он ехал в сторону центра, в зеркальце заднего вида появлялась и пропадала знакомая «волга», на перекрестке она притормозила, свернула, из-за поворота показались синие «жигули», приклеились сзади. Он миновал мост Победы, остановился у палатки и купил батон хлеба в бумажном пакете, зашел за угол дома, плотно закрыл дверь телефонной будки и набрал номер Зои.
– Дорогой Суренчик, жду вас с раннего утра, – Зоя говорила грудным волнующим голосом. – Сегодня проснулась с мыслью, что у меня праздник. Что вы привезете мои игрушки.
Зоя достаточно умна, чтобы не называть вещи своими именами. Когда он вернулся к машине, синие «жигули» стояли сзади, метрах в пятнадцати, водитель позевывал, смотрел в небо, пассажир разворачивал газету «Советский спорт». Сурен положил пакет с хлебом на пассажирское сидение и завел машину, он отщипывал кусочки батона, опускал их в рот, прикидывая, кто по нему так соскучился: милиционеры или гэбэшники. Рубль за сто, – чекисты, тут и думать нечего, милиционеры просто не способны вести слежку с таким размахом, – на нескольких машинах, используя одновременно не меньше десятка оперативников. Хорошо, пусть так, пусть это чекисты…
Но зачем Госбезопасности понадобился какой-то Сурен из Еревана, пусть человек не последний в бизнесе, но, по большому счету, – не самый значительный, и не самый богатый. Далеко не самый богатый… Почему же именно он? В Ереване нет нищеты, какая давно царит во многих русских городах, здесь больше миллионеров, чем в Москве или Питере. Бери любого и мотай срок, но почему-то начали с Сурена. Мысли неспешно сменяли друг друга, будто он размышлял о постороннем чужом человеке, а не о своей судьбе.
Среди деловых людей ходили слухи, будто Генеральный секретарь КПСС Михаил Горбачев дал указание председателю КГБ закончить расследования дел о хищениях в республиках Средней Азии, и сразу ударить по Армении, – пересажают всех воров, цеховиков, а заодно тех, кто не дружит с родной коммунистической партией. В Средней Азии тоже начали с мелкой рыбешки, директоров совхозов, закупщиков хлопка, а потом поднялись выше, брали за жабры больших людей и штамповали судебные приговоры: двадцать пять лет крытой тюрьмы особого режима, плюс конфискация имущества, минус дальнейшее поражение в правах. Похоже, и здесь начинается… Поначалу больших боссов не тронут, зацепят рыбешку помельче, вроде Сурена, а там, – как пойдет.