Москва Икс
Шрифт:
Черных открыл сейф, вынул несколько листков с машинописным текстом и большую клеенчатую тетрадь, упал в кресло, закинул ноги на стол и стал шуршать бумажками. В тетрадь он заносил некоторые мысли, наблюдения, чтобы не держать в голове лишний информации, в тетради была начерчена таблица с именами морских пехотинцев, убитых во время операции «Гарпун» и тех, кому повезло, кто выжил, и отдельно кое-какие адреса и телефоны – жен, детей, матерей, любовниц, – они могут понадобиться в скором времени.
Наверное, герои этой истории, бывшие морпехи Северного флота, стараются забыть прошлое, всю эту чертову операцию, забыть кровь, потерю
Чтобы развеять последние сомнения и все проверить, по месту жительства этих граждан побывали оперативники, представились работниками местных военкоматов, поговорили с родственниками, сказали, что хлопочут об увеличении пенсии на умершего кормильца, дело это непростое, потребует времени, и бюрократы не дремлют. Опера забрали кое-какие документы и фотографии, побывали на кладбищах.
А буквально месяц назад умер еще один участник событий девятилетней давности некий Иван Губанов. Проживал в Колпино под Питером, был женат, осталась приемная дочь семи лет и годовалый сын. Лейтенант Губанов умер в квартире любовницы, когда они вдвоем принимал душ. Что ж, список стал короче, сама смерть его проредила, значит, – возни меньше, – он вычеркнул четыре имени фломастером.
Перелистал страницы, – вот те счастливчики, кто выжил и до сих пор неплохо себя чувствует. Как пишут в газетах: «их судьбы сложились по-разному». Некий Вадим Матвеев заочно окончил строительный институт, быстро взлетел наверх, получил должность старшего прораба, начальника СМУ, а теперь он заместитель управляющего строительным трестом. Женат, есть ребенок. Роман Ищенко живет в Питере, водитель грузовика, женат, дочери два годика. Николай Петров, – старший товаровед в московской комиссионке, где перепродают импортную аудио технику, женат, двое детей. Артур Зарецкий, – холост, живет в Питере, в одной квартире с престарелой матерью и сестрой. Инвалид первой группы, детей нет, получает пенсию, подрабатывает в церкви…
Эти четверо ни от кого не прячутся, живут открыто и пребывают в заблуждении, что большие неприятности всегда, как было и раньше, обойдут их стороной. С Ищенко и Зарецким можно не церемониться, не надо искать трудных решений там, где все просто и ясно.
Немного сложнее с Вадимом Матвеевым из строительного треста, – человек относительно молодой, но заметный, если что-то с ним приключиться, например, встреча с вооруженным бандитом, которая кончится плохо, – поднимется шум. Будут строчить в районной газете, а потом и в областной… Некролог с фотокарточкой Матвеева, а рядом целый очерк под заголовком «Знаете, каким он парнем был?» И запретить этого нельзя. В горбачевские времена газеты получили слишком много воли и слишком мало ответственности, молодые журналисты вытирают ноги о заслуженных людей, не смотрят на чины и звания, все ставят под сомнение…
Но главная проблема, – трое военнослужащих, пропавших без вести… Раненые во время операции «Гарпун», они вернулись
Мирзаян, Кузнецов и Бондарь.
Черных налил из термоса стакан чая, бросил пару кусков сахара, размешал карандашом и стал разглядывать два книжных шкафа, забитых материалами партийных съездов, конференций и пленумов ЦК, на почетном месте в средних рядах – полное собрание сочинений Ленина – пятьдесят огромных томов в строгом темно-синем переплете с золотым тиснением.
На стене над письменным столом большой портрет, – бывший Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев, облаченный в парадный светло-серый мундир маршала, с золотыми звездами на груди, сидел у окна с видом на Кремль, смотрел строго, густые сросшиеся брови были нахмурены. Это произведение искусства не сняли с гвоздя по какому-то недоразумению, по ошибке или ждали второго пришествия Брежнева. Рядом портрет Горбачева, тоже под стеклом, этот товарищ в цивильном синем костюме и бордовом галстуке, на лице загадочная, словно у Моны Лизы, улыбка, на заднем плане башенки Кремля.
В углу кабинета – кожаный диван, в нем выдвижные ящики, а в них – свежее постельное белье, на тот случай, если захочется заночевать на работе. Время от времени кабинет убирали, смахивали пыль с портретов, натирали воском пол, но почему-то здесь витали странные запахи, так пахнет в поликлинике или амбулатории: нафталином, валидолом, карболкой и еще какой-то дрянью, не имеющей названия.
На столе и книжных полках в беспорядке расставлены памятные сувениры: макет самолета ИЛ-69, бюстики Ленина и Карла Маркса, ракета, летящая к Луне, Гагарин из фаянса, пара вымпелов из велюра на блестящих латунных подставках: «Победителю социалистического соревнования» и еще разная бесполезная чепуха. Черных с первого взгляда влюбился в большой светлый кабинет, была бы его воля, – сидел тут до самой пенсии.
Когда вошел Сергей Ильин, Черных, задрав ноги на стол, допивал чай. Он поставил стакан, тронул подметкой бюст Гагарина, чуть не свалил его на пол. Ильин поздоровался, сел к приставному столику.
– Как успехи? – спросил Черных.
– Успехи есть, – Ильин улыбнулся и потер ладони. – И очень даже впечатляющие. Будь здоров успехи. Вчера вечером мне Ленка звонила, сама. Ну, та блондинка, кудрявая. Она от тебя млеет. Сказала, что в пятницу можно собраться у нее. Еще подружка придет, потрясающая…
– Господи… Я не об этом, не о Ленке.
– А, тогда замолкаю.
– С сегодняшнего дня надо сосредоточиться на бывшем капитане морпехов Сурене Мирзаяне, прапорщике Юрии Кузнецове. Я просмотрел всю макулатуру, которую дали в конторе, и вот что скажу, – в этой истории Мирзаян и Кузнецов – ключевые фигуры. Они подготовили побег из гарнизонной больницы, они избили офицеров контрразведки, спустили с лестницы начальника секретной части и дознавателя, учинили погром, угнали машину. И пропали без следа. Они самые опасные. Ну, и Бондарь следом увязался. Найдем этих парней – и точка. Бондарь сам найдется, он фигура второстепенная.