Москва-Лондон
Шрифт:
Между тем в ее избавлении от суда и освобождении из королевской тюрьмы приняла участие почти вся аристократия Англии, так или иначе связанная родственными узами. Весь королевский двор буквально сгибался под натиском вельможных кланов, умолявших, просивших, требовавших и открыто угрожавших правящей династии. Наконец, Тайный совет королевства вынес свое решение, и Эдуард, король Англии, объявил, что злостную пиратку освободят, если король Испании не будет против подобного акта милосердия. Зная отношение владыки Испании и целого полумира к Англии и ее правящей династии, аристократы опустили руки. Отец рвал на себе волосы и вырвал бы, пожалуй,
— Скажите, сэр, как мне отблагодарить вас за спасение моей единственной и, признаться, любимой дочери? — спросил счастливый отец.
— Никогда впредь не нападать на мои корабли и на моих людей, — с обез-оруживающей улыбкой ответил лорд-мэр лондонского Сити.
— О, в этом я могу вам поклясться, сэр!
— Тогда все в порядке, милорд.
И вот корабль ее спасителя ограблен, разгромлен, команда утоплена,
а капитан избит, связан и валяется у ее ног на дне шлюпки! Ничего не скажешь, хороша благодарность Грешему за спасение! Не иначе — ее преследует злой рок! Отец будет в бешенстве: ведь он поклялся Грешему не трогать его кораблей и его людей. Но, с другой стороны, откуда ей было знать, что именно этот проклятый корабль является собственностью того самого Томаса Грешема, если даже команда не знала этого, а какой-то сумасшедший капитан без конца молол дикую чушь о своей внезапной любви к ней? А тут еще эти двое людей Грешема исчезли с корабля и, скорее всего, станут легкой добычей кровожадного осла Боба, Крошки Боба, прозванного так
в насмешку за огромный рост и страшную силу. Ну и влипла в историю, черт подери! Но как же из нее выкарабкаться?
— Эй, послушайте, капитан, — проговорила девушка в кромешной туманной мгле, — надеюсь, вы еще живы?
— Нннеее… оооччееень… в ээтооом… ууувееереен… прееелесть мояяя… — глухо простучал зубами со дна шлюпки связанный по рукам и ногам капитан.
— Боб, посади капитана рядом со мною и развяжи его.
— Но, леди капитан…
— Делай что приказываю, да поживей!
— Но он раскроил черепа двум моим парням, леди капитан! — не сдавался Боб. — Вы должны отдать его мне. Я хотел бы пошарить у него в кишках вот этою пятернею!..
В это мгновение раздался выстрел и большая кожаная шляпа Боба, пробитая насквозь, упала в бурлящее море…
— Следующая пуля отправит тебя вслед за шляпой! Забылся?! Или в петлю захотел? Это я могу для тебя устроить и без помощи адмирала! Ну!
— Простите, леди капитан, — прохрипел Боб, принимаясь за выполнение приказа, — никогда не знаешь наперед, как истолкуют твои слова…
— Заткнись, дурак! Послушайте, капитан, я могу довериться вашему честному слову?
Капитан отчаянно затряс головою, не в силах произнести больше ни слова от холода, сковавшего его большое и сильное тело. На нем были сейчас только жалкие лохмотья от прежней одежды, а босые ноги по щиколотку были погружены в ледяную воду. Дождь со снегом хлестал его избитое и окоченевшее тело. Обжигающие брызги волн выбивали из пленника последние остатки сознания…
— Боб, одолжи капитану свой плащ и закутай его как следует.
— Да, леди капитан.
— Одолжи у кого-нибудь
— Да, леди капитан. Эй, Кинг, стаскивай свои сапожки!
— Уж не спятил ли ты, Боб?
— Стаскивай, говорю, да поживее!
— А как же я-то, Боб? Примерзну ведь к шлюпке…
— Не велика шишка… Ну, за борт захотел?
— Что там за болтовня, Боб? Уж не нужна ли тебе помощь женщины?
— Все в порядке, леди капитан. Только вот носки, пожалуй, немного грязноваты для столь важного господина…
— Надень все это… умник…
Крошка Боб высоко поднял свои брови и вытянул губы, словно хотел спросить: «Такая важная птица?» Она кивнула, словно хотела ответить: «Да».
До берега оставалось полторы-две мили. По-прежнему штормило. Дождь с мелким колючим снегом постепенно раскрошил туман, и он висел теперь над волнами большими лохматыми облаками. Стали с трудом просматриваться расплывчатые береговые очертания…
— Иди на корму, — приказала она Бобу, — правь шлюпкой. Но я что-то не вижу двоих других…
— Идут, леди капитан, все в порядке.
— Хорошо. Причалишь у грота. Иди.
Крошка Боб снова поднял было брови и вытянул губы, словно хотел спросить: «Не слишком ли вы рискуете, леди капитан?», но она решительно заявила:
— Все в порядке. Иди, Боб, и делай свое дело.
— Мне кажется, вы ожили, капитан?
— Гммм… Начинаю… черт подери… Благодарю вас за спасение, капитан…
— И вы способны говорить со мною как капитан с капитаном?
— Нет…
— Почему же, позвольте вас спросить?
— Вы слишком красивы для этого, прелесть моя!
— Но я же говорю с вами, хотя вы слишком глупы для этого! Неужели вы не понимаете, что своей идиотской болтовней оскорбляете меня? Уж не добиваетесь ли вы того, чтобы я возненавидела и уничтожила вас? Поздравляю, вы уже совсем рядом со своей целью…
— О, напротив, я хочу, чтобы вы поверили мне: вы действительно сразили меня с первого взгляда и на всю жизнь! Клянусь вам Богом!
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, полными недоумения, непонимания и даже страха. За все двадцать лет своей необычной, полной опаснейших приключений жизни ей ни разу не доводилось слышать ничего подобного. С раннего возраста привыкшая к грубейшему мужскому обществу отпетых пиратов, относившихся к ней как к товарищу, леди капитан, в сущности, еще не ощутила себя женщиной. Ее льняные волосы были не длиннее волос любого другого члена команды и так же, как и у них, перевязаны по лбу черным кожаным пояском. Кисти рук ее,
с обгрызенными и обломанными ногтями, с грубой и шершавой, как напильник, кожей, всегда были покрыты множеством шрамов и ссадин. Высокая, худощавая, с почти незаметной под одеждой грудью, девушка отличалась от своих собратьев-пиратов разве что отсутствием усов и бороды. Да и одевалась она всегда по-мужски: при ее образе жизни другую одежду трудно было бы себе представить. Два пистолета за поясом, огромный кинжал в кожаных ножнах, грубошерстный плащ и широкополая шляпа с высокой острой тульей — все как у всех пиратов на свете. Но все ли? О нет! Присмотритесь-ка повнимательнее к этому бесстрашному и дерзкому пирату, и вы увидите прекрасные темно-карие глаза, большие, влажные, искрящиеся, какие бывают только у женщин, и сочные, яркие губы, призывную женственность и прелесть которых не в силах скрыть даже многочисленные ранки и прокусы. Неглубокий короткий шрам на левой щеке вовсе