Москва мистическая
Шрифт:
Порошил легкий снежок. Фонарщики зажигали фонари на центральных улицах. И в их мягком свете снежинки переливались всеми цветами радуги.
Молодожены, взявшись за руки, брели по расчищенным улочкам прямо к Кремлю. Они стояли в начале Красной площади, смотрели на храм Василия Блаженного и вдруг…
Глыба взвивающегося вверх огромного дома заслонила весь вид. Да и не дом это вовсе – то ли замок, то ли дворец с двумя башнями по бокам, а наверху…
– Гляди-ка! – крикнул Алексей молодой жене. – На башнях львы и единороги, а на крыше снег. Словно крыша, поднимаясь, зачерпнула его с земли!
Но Прасковья не видела белого снега. Она смотрела вниз, к подножию невесть откуда
– Ах! – Прасковья в ужасе упала на руки мужа.
Прошло больше двадцати лет, и в 1883 году состоялось открытие главного детища графа и графини Уваровых – Императорского исторического музея.
П.С. Уварова
Исторический музей – один из главных музеев России. Он и сейчас, уже третий век, украшает главную площадь Москвы. И никто уже не помнит, что это они, Уваровы, предоставили музею первые выставочные экспонаты, добились от императора разрешения на создание музея, а от московских властей возможности строительства именно на том месте, что увидели однажды в зимний вечер. Прямо на Красной площади вознесся прекрасный дворец-замок, созданный по проекту архитектора В.О. Шервуда и инженера А.А. Семенова. На башнях его поселились золоченые львы и фантастические единороги, а на крыше навсегда лег белый российский снег.
Исторический музей
Вот только спустя полтора года после открытия музея граф Уваров умер. Но Прасковья Сергеевна продолжила дело мужа.
«Уничтожить равнодушие к отеческим древностям, научить дорожить родными памятниками, ценить всякий остаток старины, всякое здание, воздвигнутое нашими предками, сохранить и защитить их от всякого разрушения» – это было кредо Уваровых.
Даже когда началась революция, а с ней и голод, Прасковья Сергеевна не продала ни одной старинной вещи, что еще сохранялись в их доме в Леонтьевском переулке. Даже замерзая от холода, она не отправила на растопку ни одной книги. И когда революционный произвол вынудил ее бежать из Москвы в Майкоп, первое, что она сделала, уже старая и небогатая женщина, – было начало новых раскопов курганов и дольменов возле южного города.
И уже потом, уплывая на последнем пароходе из Новороссийска и глядя на тающий вдали родной берег, Прасковья Сергеевна Уварова вспомнила видение той далекой снежной, но счастливой Москвы – взметнувший ввысь фантастический дворец. Вот только граф Уваров увидел тогда диковинных львов и единорогов на башенках с ликующим белым снегом на крыше. А Прасковья Уварова, пережившая мужа, – лужи крови на мостовой. Все так и вышло.
Любитель девственных экземпляров и нашествие кошек
Театральный проезд
Урываем по одежке, расстаемся с табаком
И любуемся на полке каждым новым корешком…
Книги
Однако не только известные москвичи встречались со странными явлениями на городских улицах. Обычные люди тоже попадали в такие переплеты. И вот уже много лет я собираю и записываю реальные случаи, произошедшие с моими друзьями. Словом, не одна я такая сподобившаяся.
Однажды
Но на сей раз на одном из освещенных лотков виднелся «Ежегодник императорских театров» аж за 1899 год. И Николай не смог удержаться – взял не торгуясь. В кармане у него как раз лежал гонорар, выданный наличными, так что он смог позволить себе дорогую покупку.
Но когда продавец заворачивал книгу, Николай краем глаза заметил забавного мужичонку в чем-то черном и долгополом – не понять, что за одежда. Мужичонка, не отрываясь, глядел на заворачиваемый в целлофан «Ежегодник», словно это была не книга, пусть и старинная, но самый дорогой бриллиант мира.
Когда же, забрав покупку, Николай двинулся в сторону Малого театра, странный мужичок поспешил за ним. Николай прошел мимо гостиницы «Метрополь» – мужичок за ним, Николай спустился в подземный переход на другую сторону Театрального проезда – мужичок тоже.
Актер наш, стоит признаться, парень не робкого десятка, регулярно посещает всякие спортивные секции, поддерживая форму. Так что, поднявшись по лестнице перехода, он приостановился, и преследователь попал прямо в его медвежьи объятия.
– Ты чего за мной ходишь? – без предисловий спросил Николай.
– Дак не за вами, – ответил преследователь, – за «Ежегодником».
– Тоже купить хотел? – подобрел актер. – Ну не повезло, бывает. Другой купишь.
– Другой-то навряд… – вздохнул мужичонка. – Девственные экземпляры редко попадаются…
– Какие? – не понял Николай.
– Дак неразрезанные… К тому ж, мил-человек, не могу я купить – деньги у меня не те.
– Валюта, что ли? Разменяй. Пунктов обмена кругом достаточно, – посоветовал актер.
– Мои денежки не разменяешь… – снова вздохнул незнакомец. – Дай хоть подержать! Уважь, любезный…
Мужичонка протянул руку, и Николай, неожиданно для себя, словно загипнотизированный, протянул мужичонке театральный ежегодник.
Трясущимися руками незнакомец взял книгу, прижал к груди, поглаживая и даже приговаривая что-то. Потом воззрился на Николая умоляюще:
– Подари, мил-человек!
– Ну нет! – Николай вырвал книгу.
И тут незнакомец всхлипнул и пустил слезу:
– Подари, пожалей Христа ради!
– Да что за комедия! – озлился Николай. – Иди куда шел. А от меня отстань!
И актер, повернувшись, пошел к дверям Малого театра.
– Пожалеешь еще, что не помог Феде Мазурину! – закричал вслед мужичонка.
Но Николаю уже было не до него.
Вот только вечером после спектакля произошла жутковатая история. Когда Николай проходил по малоосвещенному служебному коридору, послышалось какое-то жуткое шипение. Стена вдруг вспучилась, и прямо из нее на актера набросилось с полдюжины… кошек. Серые, черные, рыжие, белые – все они угрожающе шипели и прыгали на Николая, вмиг расцарапав до крови. Актер был, конечно, сильным парнем, но это кошачье нашествие напугало его до полусмерти. Еле отбившись, он сумел убежать и долго потом отсиживался в гримерке, заливая раны йодом и боясь выйти.