Москва-Поднебесная, или Твоя стена - твое сознание
Шрифт:
— А ключ зачем? — удивился Елисей, разглядывая треугольник, — Меня про ключ не просили…
— А вы меня не помните? — спросила вдруг блондинка, пристально посмотрев Елисею в глаза.
Что ни говори, а девушка была очень симпатичная, настолько, что даже путаница мыслей не смогла Елисею помешать заметить это. Белокурая, голубоглазая, словно сошедшая с киноэкрана. Он смутился и ответил:
— Ну, в общем-то… Нет.
Девушка улыбнулась, словно только для самой себя и посмотрела на Нистратова, как ему показалось, с некоторой завистью.
— Берите, потом все поймете, — она развернулась и пошла в сторону автобусной остановки.
— Подождите Настя, — опомнился Елисей, — а кто же такой этот старик?
Она остановилась. С минуту
— Полковник Фэб!
Затем Настя быстро добежала до остановки и запрыгнула в как раз подошедший автобус.
Сумка была довольно тяжелая, и поэтому, плюнув на то, что денег было мало и жалко, Елисей поймал машину и, договорившись с шофером, похожим на перекрашенного в шатена деда-мороза, за полтинник, поехал домой. Дома он спрятал сумку под кровать и отправился ужинать. Вся семья была в сборе. Жена Наталья Андреевна — заведующая детской поликлиники и две дочки Маша и Алена.
Маше недавно исполнилось тринадцать лет, она была веселым, добрым и жизнерадостным ребенком. Мечтательная и красивая Маша, грозила вырасти в настоящую головную боль многих и многих особей мужского пола. А в том, что поклонников у дочери будет невероятное количество, Нистратов не сомневался. Елисей в тайне очень гордился своим произведением, приписывая основную заслугу, почему-то, себе, а не супруге.
Алене было шестнадцать, она была уже вполне сформировавшейся девушкой, крутила непродолжительные романы с молодыми людьми и часто не ночевала дома, (оставаясь в гостях у подружки) — как она все время говорила доверчивым родителям. Училась она не важно, и в будущем мечтала стать знаменитой на весь мир певицей. Она даже выпросила у Папика (так она бесцеремонно называла родителя) шестиструнную гитару, и часами могла сидеть в своей комнате, бренча и скуля себе что-то под нос.
Елисей обеих дочек любил с безмерной отеческой нежностью и строгим родителем не был, поэтому в семье всегда царил мир и покой. Сам Елисей Никанорович детства своего не помнил. Когда ему исполнилось двенадцать лет, он попал в жуткую автомобильную катастрофу вместе со своими родителями. Произошло это летом на Кавказе в горах. Маленький Елисей с семьей отправился на экскурсию в автобусе, смотреть знаменитую пещеру, в которой якобы сразу после войны обнаружили останки летающей тарелки и труп пришельца. К несчастью в пещере маленький Елисей так и не побывал. На одном из крутых поворотов серпантина, автобус столкнулся с древним, взявшимся не понятно от куда, «Жигуленком». Тот вылетел из-за поворота на полной скорости и столкнулся с автобусов лоб в лоб. Погибли все пассажиры и в живых остался только Елисей. Все это ему рассказала его тетка Мария, которая и воспитала его как родная мать. Сам Елисей, пролежав в тяжелейшей коме 14 месяцев, придя в себя, не помнил ничего о своей прошлой жизни. Его случай называли уникальным и даже писали от этом в газете «Известия» на первой полосе. Вырезку из газеты Нистратов бережно хранил в картонной коробке из-под обуви на антресолях. Называлась статья «Родившийся в рубашке».
Наверное, факт полной амнезии и помог ему довольно спокойно пережить потерю самых дорогих на свете людей и стать полноценным гражданином. Конечно, Елисей тосковал по родителям, но как-то неопределенно, не по-настоящему. Он их совсем не помнил, словно и не было у него никогда мамы и папы. Явных отклонений, возможных вследствие столь серьезной травмы мозга, Елисей в себе никогда не замечал, не замечали и окружающие его люди, правда, все-таки некоторые странности иногда давали о себе знать, но на счет аварии Нистратов это не относил.
— Лисик ты слышал, — жена иногда ласково называла мужа Лисиком, — про это странное ограбление банка возле ВВЦ?
Если бы Елисей что-то и слышал, то, в ходе происходящих с ним событий последних двух дней, вряд ли бы вспомнил об этом. О газетном
— Да как-то так, — невнятно промямлил Лисик, — А что?
— Как это что? — удивилась супруга — Очевидцы утверждают, что грабителями были трое каких то, то ли фокусников, то ли экстрасенсов… Вообщем один из них был в костюме холодильника, а другой выглядел как ангел…
— А третий с хвостом? — заинтересовался вдруг Елисей, уловив слово — экстрасенс, в реплике жены.
— Почему с хвостом? Без хвоста, третий просто в форме пожарника.
— И их поймали?
— В том то и дело что нет! — радостно сообщила жена.
— Мам, а почему один в костюме холодильника? — включилась в разговор младшая дочка Машенька.
— Да почему именно холодильник, а не тостер, например, — ехидно подхватила Алена.
— Не знаю… Если подумать то полная ерунда получается. Это же не удобно. Как от погони то убегать? — встала посреди кухни Наталья Андреевна, деловито уставив согнутые в локтях руки, кулаками в бока, — А вот в газете одной написали, что холодильник и Ангел были настоящими!
— Как это? — удивился Елисей.
— Да так! Ангел то ведь летал.
— Ну, это бред! — уверенно заявил Елисей, и сразу же, почему-то, вспомнил пронзительные глаза старика мага, — холодильник тоже, наверное, живой был?
— Вот бы нам такой холодильник! — мечтательно промурлыкала Машенька, облизывая йогурт с ложки.
Елисей, подозрительно посмотрел на дочь, и ничего не сказав, отправился в ванну. Спал он в эту ночь крепко, а под утро ему приснился, жуткий сон. Привиделось Елисею, будто у него в доме ожила вся бытовая техника — все чайники и часы, телевизоры и пылесосы. Да и сам дом стал вдруг живым. Он постоянно перемещался по городу, и внутри него все перемещалось в хаотической последовательности. Электроприборы давали Елисею немыслимые указания, заставляли исполнять его всю работу, которую, между прочим, они сами должны бы были исполнять и при помощи телепатической мысли внушали ему, что он ничтожество и лишь побочный продукт эволюции. Но, в конце концов, Елисей ухитрился спрятаться от обезумевшей техники в ванной, где он обнаружил, что у него ни с того ни с сего вырос хвост. Длинный коричневый с шерстяной кисточкой на конце. Совсем такой же, как у таинственного полковника-мага. Проснувшись, он долго лежал на кровати, глядя в потолок, вспоминая, почему-то, свои школьные годы.
На счет странностей Елисея, как раз можно было отнести его сны и происходящие в этих сновидениях события. Часто, например, ему снились люди, а чаще и не люди вовсе, а так — персонажи, с которыми в реальной жизни он никогда не встречался, но снились они ему с подозрительным постоянством. Всех их он знал по именам, помнил каждую черту и особенность характера, как будто во сне Елисей жил другой, параллельной жизнью, только вот законов своего «мира снов» Елисей категорически не понимал и от этого тайно страдал, считая себя немного не от мира сего. Даже объяснить смысл своего, хотя бы одного самого, казалось бы, безобидного сновидения Елисей внятно не мог.
Иногда сидя в компании за кружкой другой пивка, он с интересом выслушивал пересказы сновидений своих друзей, где события хоть и были чудными, но имели в своей основе вполне понятные человеческие эмоции и переживания. Одному снилось что жена изменяет с соседом, другому что чемодан, набитый деньгами нашел, третьему будто в море пенном с дельфинами плавает. А что мог рассказать Елисей? Как он с ИниПи Форгезо — получеловеком, полурадиоволной, облетает статический звукоряд гармонии мира? Или о том, как в помещении, чем-то сходным с увеличенной до исполинских размеров движущейся в капле воды амебы, он — Елисей, сам себя, осознавая толи разумным скальпелем, толи разрядом тока, получает неописуемое удовольствие от созерцания блеклого частотно-пульсирующего мерцания какой то подвижной структуры, являющейся к тому же им самим в данный момент?