Москва-Ростов-Варшава

Горбачева Ирина Грачиковна

Но на их пути встаёт кордон из двух танков и вооружённых солдат кавказской национальности. Дети, шедшие впереди колоны, облепили танк. Грянул холостой выстрел. Из окон близлежащих домов посыпались стёкла. Солдаты пустились в перебранку с демонстрантами. Вдруг, один из них, разбивает стекло и бьёт женщину прикладом по лицу. Один из солдат замахнулся на рабочего автоматом. Рабочий выхватил у него автомат, но другой солдат стреляет в рабочего. Толпа не выдерживает и своим напором сметает его со своего пути. Горком был полностью захвачен демонстрантами.

Максим

и Славка, как настороженные воробьи сидели на дереве на площади у заводоуправления НЭВЗа и наблюдали за происходящим. Вскоре на площади перед митингующими появилось оцепление солдат. Перед ними встал офицер. – Солдаты! Я получил приказ стрелять в безоружных людей! Но я не могу, не имею права отдать вам такой приказ! Мы должны быть на страже народа, а не стрелять в него!

Офицер замечает, как со всех сторон к нему бегут люди в штатском, он быстро вынимает пистолет из кобуры и стреляет себе в висок. Подбежавшие люди в штатском быстро уносят окровавленный труп офицера. Перед солдатами тут-же появляется другой командир.

– Слушай мою команду! Предупредительным в воздух – пли!

Толпа отхлынула.

– Они стреляют холостыми! – кто-то крикнул из толпы.

Толпа опять подалась вперёд. Раздались выстрелы по деревьям.

С деревьев, словно переспелая вишня посыпались убитые ребятишки.

Максим услышал свист пули у себя над головой и от испуга и непонимания всего происходящего спиной чуть не вдавился в ствол дерева. Он видел, как Славка, только что рядом сидевший на корточках и державшийся рукой за ветку, камнем слетел вниз на головы толпящихся в ужасе людей. Мужчины подхватили маленькое безжизненное тело, подняли его над головами, и лавина людей ринулась навстречу солдатам. Навстречу автоматным очередям.

– Они по детям стреляют!

– Они стреляют в детей!

Над площадью застрекотал вертолёт. Из него по громкоговорителю к рабочим пытается обратиться Микоян и прибывшие с ним из Москвы деятели КПСС.

Около дерева, на котором он сидит, Максим замечает прибежавшую, всю в слезах маму.

– Максим! Максим!

Она стоит около дерева. Обескуражено смотрит как, не обращая на неё внимания, двое мужчин быстро уносят труп какого-то мальчика. Под соседним деревом лежат ещё два маленьких трупа мальчишек восьми – десяти лет.

Мать Максима поднимает голову вверх, крестится.

– Матерь Божья, вразуми безумных!

Максим не может вымолвить, ни слова. Всё его тело пронизывает мелкая дрожь. Наконец женщина замечает сына, протягивая к нему руки, пытаясь остановить рыдания, она просит ребёнка спуститься. К ней подходит мужчина.

– Успокойся, успокойся мать. Сейчас я достану твоего птенца. Что же ты его сюда допустила? Эх, жизнь!

Мужчина проворно вскарабкался на дерево и передал на руки матери испуганного мальчишку.

– Максик, как же ты так? – мать прижала сына к груди, – сынок, да у тебя виски поседели.

Несмотря

ни на что, Максим хорошо знает, что такое настоящее счастье. Он часто вспоминал всё, что оставила ему память ребёнка. Где-то он прочитал что, почему-то больше всего запоминаются моменты горя, предательства, несчастья, да и вообще зло запоминается надолго, а вот добрые поступки, как впрочем, и люди, сделавшие тебе добро, забываются, стираются из памяти. Но Максим уверен, что это не так. Возможно, внутренне подсознание постоянно ему подсказывает, что стереть из своей памяти, а какие моменты из прожитой жизни запечатлеть надолго.

Он помнит больницу, куда привела его мамина подруга – их соседка по двору, Лена. В палате на кровати лежала очень исхудавшая мама Максима.

– Максик, нагнись ко мне. Сынок, скоро вы останетесь совсем одни. Чтобы не случилось, всегда будь с Катей рядом. Помни, ты старший брат, – мама еле говорила.

– Мамочка, почему мы будем одни? Ты умрешь? – испуганно спрашивал её Максим.

– Не плачь, сынок. Я пойду искать папу. Но ты не переживай, я всегда буду рядом с тобой.

Мама умерла быстро, сгорела за несколько месяцев от какой-то страшной болезни. Маленький Макс не успел даже осознать всего произошедшего. Ему казалось, она там, в больнице, куда её увезли. Скоро она поправится и вернётся. Он не был на её похоронах, потому, что его тоже вскоре поместили в больницу с невесть откуда-то взявшейся скарлатиной.

После долгого беспамятства, Максим открыл глаза. Он не понял, где находится, но узнал по голосу Лену, которая сидела рядом с ним и тихо разговаривала с медсестрой, сделавшей ему только что укол.

– Где же вы такую скарлатину подхватили? – спрашивала она Лену.

– Да, кто ж его знает, где?

– Как же мать и не знаете?

– Так мать, знала бы. Только её неделю как Бог прибрал.

– А с ней, что случилось?

– Да кто его знает, что. Как Катеньку родила, выйти из роддома не успела, муж пропал. Сына тогда чуть не убили, может от горя и болезнь появилась?

– Как пропал? Как чуть не убили?

– Ты что, слепоглухая? Куда люди пропадали?

– Это после восстания?

– Ты чего орёшь? Не знаешь, что и у стен уши есть?

– Ой! Что расстреляли? Арестовали?

– Да кто его знает? Пропал и всё тут.

– Да, много людей пропало. Так выходит, мальчик совсем сирота?

– Сирота, правда, дядька есть. Паша. Я его с детства знаю. Баламут такой был. Только ему детей не отдадут.

– А чего так? Всё же лучше, чем детском доме.

– Так сидит он. Скоро выйти должен.

– А вы мальчонке кто, тётка?

– Да если бы. Соседка. Дружили мы с покойницей. И с детишками я с рождения возилась. У меня самой не получилось своих детей иметь. А эти мне, как родные.