Москва-Ростов-Варшава
Шрифт:
– Сынок, Катя потерялась. Ты нашёл её? Найди, найди, сыночек.
Стучат колёса, укачивают тихим перестуком, как когда-то мама своей колыбельной:
– Спи мой дитятко, усни, пусть тебе приснятся сны. Ангел крылышком махнёт, сон счастливый принесёт.
Говорят, что жизнь – это согласие с судьбой. От судьбы не уйти. Что на роду написано, тому и быть. Много чего ещё придумало человечество, а как на самом деле? Мы судьбу выбираем, или она нас? Интересно, кто рисует замысловатые рисунки человеческих судеб? Почему на долю одной семьи выпадает столько испытаний что, казалось,
Максим часто задумывался над этим. Как бы изменилась его судьба, если бы был жив отец. Это с его кончиной, в их доме поселилась та безысходность, которая забрала маму в могилу. С его смертью осиротели они с сестрой.
Когда Максим вспоминал своё детство, родителей, младшую сестрёнку Катеньку, у него всегда щемило сердце, и к горлу подкатывал ком. Ему виделись большие крепкие руки отца, которые подкидывали его вверх, и он, как бабочка, опускался в его крепкие объятия под смешливые вскрики матери:
– Убьёшь, убьёшь, ненароком!
Он ощущал на своём затылке широкую ладонь отца, которой тот гладил его, приговаривая:
– Не дрефь, сын! Прорвёмся!
Вспоминая маму, Максим до боли в сердце ощущал запах её волос. Он так любил крепко обнять маму за шею и окунуться лицом в её волнистые красивые волосы. Любил слушать незатейливые песенки, которые она пела, укачивая малышку. По утрам Макс не вставал с постели, ждал, когда к нему подойдёт мама и ласково скажет:
– Сынок, вставай! С добрым утром, моё солнышко!
Как горько осознавать, что родителей давно уже нет. Но родительская любовь осталась в его памяти, согревая душу. Даже Катя не могла помнить этих счастливых дней детства, ни лица мамы, ни крепких рук отца. А Максим помнил. Он часто с улыбкой вспоминал тот день, когда к нему подошёл отец и с серьезным видом начал разговор:
– Максик, тут такое дело. Ты уже большой, хочу с тобой посоветоваться. Мы деньги с мамой собирали – хотели тебе телевизор купить. Такой, без линзы на экране «Север». А тут, понимаешь, в магазине на сестричек стали талоны выдавать. Ты как думаешь? Мама очень девочку захотела. А ты как считаешь, что лучше: сестричка или телевизор? Хорошо подумай, потом скажешь.
И Макс думал. Долго никак не мог решить, что выбрать. С одной стороны у всех ребят есть сестрички или братики, а он один у родителей. Да и маме очень хотелось угодить. А с другой стороны, телевизор, такой соблазн! Не в каждой семье имеется эта штука.
– Хотя чего по нему смотреть? Скучно, лучше с мальчишками побегать на улице.
Решил – пусть в этот раз родители сестру купят, раз мама очень хочет, а в следующий – телевизор. Так и стал ждать, когда очередь в магазине подойдёт на сестричек. Никогда не думал, что сестёр по талонам выдают. Как сахар или муку в магазине.
И невдомёк тогда было маленькому
Жили они тогда в курятнике. Это был не маленький домик, под таким названием, а самый настоящий бывший курятник, с соответствующим ему запахом.
Чтобы избавиться от него матери пришлось заново замазать глиной стены, очистить полы. Она сделала из курятника вполне уютную и очень чистую комнатку. Катя, конечно, не помнила, где росла, и куда её принесли из роддома. Негде было жить родителям. Сразу после свадьбы молодожёны перебивались с ночёвками, то у одной бабушки, то у другой. Доходило до того, что летом спали в большом общем дворе, где жила папина мама, благоухающем весной от запаха акации и сирени, на самодельных деревянных раскладушках. От дождя все соседи помогали мастерить им навесы над импровизированным ложем. Спасали южные тёплые ночи. Так и жили до глубокой осени, до первых холодов. А с их появлением Макс ночевал по очереди, то у одной бабушки, то у другой весь зимний период. С приходом весны, необходимо было опять перебираться вместе с родителями во двор. Пока папина мама не нашла этот курятник за который родители отдавали весь папин заводской аванс. Максиму казался раем его маленький домик. Правда, папа передвигался по нему, постоянно сгорбившись, боясь удариться головой о потолок жилища.
Как раз за день до рождения Кати, Макс сильно побил своего лучшего друга Славку, за то, что тот назвал маму Максима беременной. Максим не понял, что бы это означало, и решил, что такое заковыристое слово, точно оскорбление. Вот и набросился на него. Его маму и обозвать беременной! Растащить их смогла только вовремя подошедшая соседка. Когда мама узнала, по какому поводу произошла драка, долго смеялась. Максим, размазывая слёзы обиды по щекам, никак не мог взять в толк, почему она так смеётся и называет его глупеньким. Он же её честь защищал. А вечером отец отвёз маму в больницу.
– Сколько лет тогда мне было? Достаточно взрослый первый класс закончил, – усмехнулся Максим, – да, не нынешние дети. Их огородными байками о появлении детей не удовлетворишь.
А тем летним утром шестьдесят второго года, когда Максим проснулся, отца уже не было дома. У летней печки мазанки во дворе стояла соседка тётя Лена, увидев сонного мальчугана, всплеснула руками и радостно сообщила:
– От тебе и раз! И братик проснулся. Максик, так ты чё, не знаешь ещё чё ли? Так у тебя ж сестричка теперь есть! Садись, поешь кашки!
Потрепав его по растрёпанным волосам, она перелила в тарелку из небольшого ковшика манную кашу и, наказав не выходить со двора, побежала на работу. Но за калиткой на улице его уже поджидали ребята. На радостное сообщение о появлении на свет младшей сестрёнки, Славка, отмахнулся, всё убеждал друга, что лучше бы телевизор купили или велосипед.
Через несколько дней мама принесла домой постоянно орущее маленькое чудо. Наутро, измучившись от бессонной ночи, Максим выскочил во двор.
– На улицу ни ногой, – наказала мама.