«Москва, спаленная пожаром». Первопрестольная в 1812 году

Васькин Александр Анатольевич

Вдруг зачинается большая суматоха, объявляют, что должно выходить; первый предмет взору представляются кормилицы с несчастными детьми, шум, вой и плач их разрывали душу мою на части.

К четвертому часу утра тщанием г-на Тутолмина дом сей был почти в безопасности, народ, живущий в нем, стал сбираться в свои места… Ветер порывистый весь день продолжался, пожары местами сызнова оказывались. На другой день со двора было сойти ни на шаг, везде грабили так, что снимали даже рубашки.

Пятого числа, в четверток, пожары везде продолжались, как равно и грабежи, везде слышны были неистовые поступки французов, чинимые ими в наших церквах, как то: вводили в оные лошадей, разграбливали ризы, обдирали образа, ставили их вверх ногами, раскидывали по полу и жгли их в кострах…

Шестого числа, в пятницу, Бог даровал небольшой дождь, который пожарам отчасти препятствовал». [154]

Воспитательный

дом оказался буквально в огненной блокаде. И ведь что поразительно – здание выходило одной своей стороной на набережную Москва-реки, вода – рядом, вот она: бери сколько хочешь. Не было лишь пожарных труб, которые вывезли из Москвы по приказу Ростопчина.

В Воспитательном доме каким-то чудом сохранилось несколько пожарных труб, видимо, единственных на всю Москву. Но и их не хватало, и тогда Тутолмин мобилизовал всех, кого только было можно на тушение огня, даже малолетних воспитанников:

154

П…Ф… «Некоторые замечания, учиненные со вступления в Москву французских войск (и до выбегу из оной)»//1812 год в воспоминаниях современников. – М., 1995.
– С. 25–32.

«4-го сентября при сильном ветре окружен был дом наш со всех сторон горящими строениями и ужасным пламенем. Барки частью пустые, частью наполненные пшеницею и другим хлебом, стоявшие в Москве-реке под самым домом нашим, объяты были пламенем, а также и мука, и хлеб, выгруженные на берег и положенные в большие яруса. Между тем приняты были, однако ж, все меры для спасения дома нашего от пожара. Лабазы, выстроенные на берегу и наполненные мукою и хлебом, подвержены были великой опасности». [155]

155

Христиани X.X. Записка. //1812 год в воспоминаниях современников. М., 1995.
– С. 46–48.

Сам Иван Тутолмин принимал непосредственное участие в тушении пожара: «Окруженный со всех сторон пламенем, Воспитательный дом находился в большой опасности. Неоднократно загорались оконные рамы и косяки Дома, соседние заборы, и главный надзиратель со служащими гасили водой сыпавшиеся, как дождь, искры и тем самым спасли Воспитательный дом». [156]

В борьбе с огненной стихией принимали участие уже упомянутые нами отец и сын Христиани, им удалось привести в порядок одну пожарную трубу:

156

Щукин П.И. Московский воспитательный дом в 1812 г. // Русский архив.
– 1900. – Кн. 3. – С. 458–459.

«Мне с старшим сыном моим, одним из помощников моих, и другими добрыми людьми удалось потушить многие места, кои было загорелись. В это же время загорелся с одной стороны мост, находящийся при устье р. Яузы. Но как я туда уж и до сего отправил пожарную трубу, то и отстояли горящий мост с помощью многих посторонних людей, даже женщин и девок, кои с собственного движения стали носить воду. Ежели б сие не удалось, то достиг бы огонь дрова, лежавшие в множестве выше моста, и тогда бы невозможно было спасти с сей стороны большое наше окружное строение. Но пламя угрожало также сему строению со стороны улицы Солянки, куда мы все и бросились. Я с сыновьями и помощниками моими, а также и некоторые обыватели стали сламывать горящие заборы и деревянные домики и уносить дрова; без сей предосторожности огонь бы добрался до наших деревянных сараев, конюшней и погребов, и тогда бы невозможно было отстоять реченное большое строение. Но с помощью Всемогущего отвратили мы сие несчастие, в чем способствовал нам много расторопный и отважный наш пожарный начальник Бауермейстер, неоднократно подвергавшийся великой опасности». [157]

157

Христиани X.X. Указ. соч.

Тот самый четырнадцатилетний подросток, что исполнял обязанности переводчика при Тутолмине, Петр Христиани совершил героический поступок:

«Младший сын мой, – пишет его отец, – помогавший тушить

пожар со стороны Солянки, удалился опять к реке. Вдруг заметили, что в 5-м этаже квадрата (имеется в виду Воспитательный дом – А.В.) в отделении, принадлежавшем кормилицам, загорелась деревянная решетка пред окном. Сын мой взбежал со всемозможною скоростью по лестницам, открыл горящее уже окно и столкнул на двор решетку, объятую пламенем. Сим решительным поступком отвратил он и сию опасность». [158]

158

Христиани X.X. Указ. соч.

Несмотря на то, что вспомогательные строения вокруг Воспитательного дома сгорели, как то: аптека, конюшни, домашняя кузница, само здание удалось отстоять. В последующие ночи служащие дома неотлучно охраняли дровяной склад, опасаясь его возгорания.

6 сентября, когда большая часть Москвы сгорела, в Кремль решил вернуться и Наполеон. В тот же день обозревая дымящиеся развалины, он не мог не обратить внимание на оставшийся целым и невредимым Воспитательный дом, героически спасенный его жителями от уничтожения. Как вспоминал секретарь-архивист императора, Фэн, Наполеон сказал другому своему помощнику: «Поезжайте и посмотрите от моего имени, что сталось с этими маленькими несчастными». [159]

159

Земцов B.H. 1812 год. Пожар Москвы. – М., 2010.

Этого помощника, секретаря-переводчика звали Делорн де Де-вилль. Он хорошо говорил по-русски и, как и упомянутый главный интендант Лессепс, бывал в России до войны и даже успел тогда познакомиться с Тутолминым, которого он охарактеризовал своему императору как весьма достойного человека.

Воспитательный дом в наши дни

Судя по записям Фэна, Тутолмин очень обрадовался Делорну:

«Защита вашего государя стала для нас милостью неба, и без защиты, которую ваш государь нам предоставил, не было бы надежды защитить наш дом от того, чтобы он не стал добычей грабежа и пожара». [160] Не меньший восторг вызвало его появление и у детей, дружной ватагой обступивших француза.

Собственно, Делорн приехал за Тутолминым, которого он затем повез в Кремль на встречу с самим императором Наполеоном. Встреча эта стала поистине исторической, поскольку иллюстрирует пример поисков мира с Александром I, предпринятых французским императором в сентябре 1812 года. Это стало второй ошибкой Наполеона. Самоуверенность императора не позволила ему понять загадочную русскую душу. Казалось бы, можно ли надеяться на мирные переговоры с противником, после того как он сжег свою древнюю столицу? Уже сам этот факт, выраженный в девизе «Так не доставайся ты не кому», служит своеобразным ответом агрессору. Русские не просто спалили Москву, они сожгли мосты к возможным мирным переговорам.

160

Земцов B.H. Указ. соч.

Наполеон принял Тутолмина в Кремле 7 сентября. Разговор продолжался почти полчаса, в течение которого говорил в основном Наполеон. О содержании их разговора мы можем судить как по письмам и донесениям самого Тутолмина (например, его письмо вдовствующей императрице Марии Федоровне от и ноября 1812 года, опубликованное в 1900 году в «Русском архиве», № 11), так и по воспоминаниям наполеоновского секретаря Фэна.

Войдя в кабинет, Тутолмин поклонился Наполеону, находившемуся в хорошем расположении духа, что продемонстрировала не совсем уместная шутка императора. Он спросил, боятся ли до сих пор сироты Воспитательного дома, что французы их съедят? В ответ Тутолмин изрек обязательные в таком случае слова благодарности в адрес императора за его заботу о детях, за выделенную охрану и т. д. Видимо, удовлетворившись ответом Тутолмина, Наполеон решил прочитать ему лекцию о том, что если бы «этот Ростопчин» не сжег Москву, то всем москвичам было бы сейчас также хорошо, как и населению Воспитательного дома.