Москва тюремная
Шрифт:
«Вор в законе» Паша Цируль? Да, конечно, это тот самый, который «общероссийский воровской общак» контролирует. Целых сто тридцать миллионов долларов в его жостовском коттедже наличкой хранилось! (По другой версии — сто семьдесят.) Мешки с баксами ногами в тайники так и запихивали! А еще знаете, что о нем из милицейских документов известно? Он ведь который год с иглы не слезает... Наркоман-с.
Естественно, Захаров сразу же попал в поле зрения спецслужб. «Контора» куда пострашней привычных ментов. И неудивительно: деньги, какими бы они ни были, всегда конвертируются во власть. За
ИЗ МАГНИТОФОННОЙ ЗАПИСИ ЧАСТНОЙ БЕСЕДЫ С А. М., В ПРОШЛОМ — СТАРШИМ ОФИЦЕРОМ УФСБ ПО МОСКВЕ И МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ:
— Лидеры организованной преступности попали в поле зрения КГБ в конце семидесятых. Первым пошел на контакт с чекистами авторитетный вор Анатолий Черкасов, известный под кличкой Черкас.
Он заслал в приемную УКГБ на Кузнецком доверенного человека, который и сообщил дежурному офицеру о том, что во время московской Олимпиады в столице якобы готовится «центровой террор». Спецы из «семерки» (СЛУЖБА НАРУЖНОГО НАБЛЮДЕНИЯ. — Авт.), естественно, отследили гонца и с помощью технических средств грамотно вышли на Черкасова. К этому времени КГБ уже установил причастность к знаменитому пожару в гостинице «Россия» вора в законе Юрия Лакобы (уголовные клички Хаджарат и Ваджакет), бойцы которого якобы подожгли отель в отместку за отобранный у пахана ипподром. Поэтому сигнал выглядел правдоподобным.
С Черкасом был установлен личный контакт. Однако вскоре он оборвался.
(... )
Для Андропова, курировавшего в то время «комитет», разработка уголовных авторитетов стала козырной картой в борьбе против щелоковского МВД. Милиция небезосновательно подозревалась в тотальной коррупции, притом на самом высоком уровне: так называемое «бриллиантовое дело» Галины Брежневой и ее любовника, оперного певца Бориса Буряце, бывшего посредником между дочерью Генсека и женой замминистра МВД, с одной стороны, и столичным криминалитетом — с другой, могло поразить кого угодно, даже видавшего виды Андропова.
(... )
Уже в 1983 году в Третьем Главке была создана структура по разведке и контрразведке в органах МВД — называлась она Управление «В». Чуть раньше в «конторе» организовали так называемую группу «Фикус», составленную из самых доверенных и опытных офицеров.
Люди из «Фикуса» аккуратно внедрялись в кавказский криминалитет, и вскоре в оперативную разработку попал грузинский вор в законе по кличке Дзе. Естественно, деятельность «Фикуса» и Управления «В» тщательно координировалась.
Андропов был человеком умным и потому понимал, что полностью преступность неискоренима. Однако ее можно и должно было регулировать привычными для КГБ рычагами: провокациями, компроматом, дискредитацией среди собственного окружения. К 1988 году на свободе остался лишь 271 вор в законе.
Основы работы с криминальным контингентом, заложенные во времена Андропова, сохранились и поныне. Так же как и богатейшая информационная база данных и, что немаловажно, агентура среди лидеров криминалитета.
Многие методические наработки используются и сейчас.
В настоящее время проблемами
Уже потом стало известно: каждый шаг, каждый вздох Павла Васильевича Захарова тщательно фиксировался сотрудниками спецслужб. «Контора» постоянно пасла его ближайшее окружение, пробивала любых контактеров — будь то мойщик его шестисотого «мерса» на заправке, рабочий, настилающий в зале паркет, или влиятельный грузинский вор, просто приехавший к патриарху преступного мира погостить.
Жостовский коттедж пахана был нашпигован подслушивающей, подглядывающей и записывающей аппаратурой не меньше, чем в свое время — американское посольство.
А Цируль, прекрасно понимавший свою роль в этой инсценировке, по-прежнему числился для всех и каждого «смотрящим общероссийского общака». Но даже старый вор, при всей своей проницательности, не мог предположить, какие тучи сгущаются над его головой.
В 1993 году в Москве появилась еще одна правоохранительная структура — Региональное управление по борьбе с организованной преступностью, с офисом на Шабаловке. Структура эта, возглавляемая всесильным Рушайло (ныне — Секретарем Совета безопасности), уже тогда наводила на горячую столичную братву тихий ужас жесткостью методов и полной непредсказуемостью поведения оперработников при проведении операций.
Цируль, как «смотрящий общероссийского общака», сразу же попал в поле зрения Шаболовки. Неизвестно, знали в Региональном управлении по борьбе с оргпреступностью о том, что Цируль находится в разработке людей с Лубянки, или не знали, но так или иначе РУОП опередил ФСБ...
День 15 декабря 1994 года выдался пасмурным. С утра зарядил дождь вперемежку со снегом, стало темно, как вечером, и электрический свет в окнах жостовских домов расплывался в снежном мареве причудливым полупрозрачным ореолом.
Жизнь в коттедже Цируля началась как обычно. Утреннее пробуждение, звонки кентам, поездка в Москву, переговоры с нужными людьми...
Вечером Роза поставила Павлу, страдавшему хроническим бронхитом, капельницу и с двадцатилетней дочерью Захарова спустилась вниз — в гости пришла подруга. Женщины тихо и мирно беседовали о кулинарных рецептах, о столичных новостях, пересказывали друг другу столичные слухи.
Мирную идиллию разрушил звон разбиваемого стекла, и встревоженная хозяйка, сорвавшись из-за стола, заспешила к двери.
— Кто там? — растерянно спросила она.
— Региональное управление по борьбе с организованной преступностью, — послышалось из-за двери официальное. — Открывай по-быстрому!
То, что произошло спустя минуту, навсегда запомнилось обитателям и гостям коттеджа. Едва Роза Захарова открыла дверь, в комнату ворвалось несколько человек, все как один — в темно-зеленом пятнистом камуфляже, в черных масках с узкими прорезями для глаз.
Несомненно, это были бойцы с оргпреступностью.