Москва в огне. Повесть о былом
Шрифт:
— Вот познакомьтесь; приезжий товарищ, — представила меня хозяйка. — Да накормите его хорошенько, прошу вас.
Ласково кивнув нам головой, она ушла обратно в магазин.
Елена Егоровна бесцеремонно окинула меня взглядом:
— А как звать тебя, товарищ?
— Павел.
— Ладно. Павел так Павел. Иди за мной.
Мы оказались в просторной, ослепительно чистой кухне.
На горячей широкой плите жарились и раздражающе вкусно пахли котлеты.
Усадив меня
Завязался разговор.
— Откуда прикатил, товарищ?
— Из Карса.
— Ого! Зачем тебя понесло так далеко?
— В Москву потянуло.
— Из тюрьмы, наверное?
— Почему вы так думаете?
— Да после манифеста к нам со всех сторон съезжаются ссыльные, политические заключенные. Через нашу явку прошло их немало.
Я решил, что Елена Егоровна свой человек. Это несколько ослабило мою настороженность. Спросил о хозяйке магазина:
— Кто она такая — большевик или меньшевик?
— Помогает большевикам, а в какой она партии, мне не докладывала, — отрезала Елена Егоровна.
— А вы как?
— Что я? — Она еще раз перевернула котлеты, которые зашипели, как злые гуси. — Я еще не партийная, я сочувствую.
— Кому?
— Большевикам, понятно.
— А почему большевикам, а не меньшевикам? — не унимался я.
— Ясно, почему: большевики — самая боевая партия, и программа у них подходящая для народа.
— Ишь ты как, — удивился я, — вы и с программой знакомы?
— А ты думал — кухарки только с горшками воюют? Не те времена, товарищ! Весь парод проснулся. Да ты скинь пальтишко-то, сопреешь тут.
Я разделся.
Елена Егоровна поставила передо мной тарелку с горячими котлетами.
— Ешь, парень, пока в работу не запрягли, потом некогда будет.
— А что, разве у вас жарко?
— Там увидишь… На вот горчицу.
Я был голоден как волк и ел с таким свирепым аппетитом, что Елена Егоровна, сложив руки под грудью, смотрела на меня с некоторым удивлением и довольно улыбалась.
Разделавшись с одной котлетой, я на секунду перевел дух и выразил свое недовольство Москвой:
— Скажите, Елена Егоровна, почему так тихо в Москве — ни забастовок, ни демонстраций? По улицам толстопузые на тройках разъезжают…
— Когда ж ты успел разглядеть, тихо у нас или шумно? — проворчала Елена Егоровна. — Поешь сначала да поживи здесь маленько. Ишь какой прыткий приехал! — Она подбросила мне еще пару котлет.
Я как раз кончал вторую и с удовольствием принялся за третью.
В самый разгар пиршества со двора в кухню вихрем влетела молоденькая девушка.
— Мама, мама! А что
От неожиданности я поперхнулся, закашлялся.
Девушка фыркнула, но тут же спохватилась и захлопнула рот ладонью.
— Вот вертопрах! — сердито заметила Елена Егоровна. — Влетела как нуля и хоть бы поздоровалась. А еще гимназистка!
— Я и так здороваюсь, — еле удерживаясь от смеха, протянула мне руку девушка. — Катя! А вы, конечно, революционер?
— Откуда это следует? — возразил я, отдышавшись после кашля.
— Да к моей маме только революционеры и ходят: социал-демократы разные, меньшевики, большевики, эсеры — ничего не разберешь.
Елена Егоровна попробовала рассердиться:
— Помолчи, трещотка! Сколько раз тебе говорить — не болтай попусту? Как об стенку горох! Садись вот с Павлом, покушай за компанию.
— Не понимаю, зачем нам в молчанку играть? — отпарировала девушка. — Все улицы кричат «долой» и «да здравствует», а мы шушукаемся.
Сбросив с плеч пальто, она живо уселась напротив меня за стол и тоже принялась за котлеты. Ела с аппетитом, ничего не скажешь, а ровные белые зубы так и сверкали.
Девушке было не больше пятнадцати лет. Белокурая, круглолицая, с толстой косой и красным бантом. Лоб невысокий, упрямый, как у матери. Глаза тоже материнские — серые, с голубоватым отливом, по-детски наивные. Впрочем, мне больше всего понравились ее улыбка и ямочки на щеках.
Я встал и начал одеваться.
— Спасибо за хлеб, за соль, и будьте здоровы!
— Уже бежишь? А где ты остановился? — поинтересовалась Елена Егоровна, завертывая пару котлет и кусок хлеба в бумагу.
— Пока нигде, — беспечно ответил я, — а там видно будет.
Сунув сверток в карман моего пальто, Елена Егоровна наставительно сказала:
— Ты, сынок, зря так легкомысленно рассуждаешь. В Москве найти дешевую квартиру не так-то просто, все пятки сотрешь. Во всяком случае, сегодня приходи ночевать к нам. Пройдешь черным ходом, через калитку — и прямо в кухню. В магазин без надобности не суйся.
Вот умная женщина! Сразу догадалась, что мне понадобится квартира, и притом обязательно дешевая.
Так домашняя работница и ее дочка оказались моими первыми знакомыми на новом месте. С чувством искренней признательности я пожал им обеим руки и торопливо вышел на улицу черным ходом. Нет, тогда я не думал, что этот ход понадобится мне еще не один раз «в минуту жизни трудную»…
А теперь скорей, скорей в штаб МК! Подумать только — в штаб Московского комитета!