Москва в судьбе Сергея Есенина. Книга 1
Шрифт:
Покровский бульвар, дом 4
Поварская, дом 24
Лишь в 1937 году он с женой и детьми уезжает из страны в Париж. И семья, наконец, воссоединяется. Приятель Есенина Рюрик Ивнев написал о Юргисе Балтрушайтисе годы спустя: «Мы знаем примеры, когда современники проходили мимо крупных талантов, не замечая их. <…>Недавно в Вильнюсе вышла книга стихов поэта Юргиса Балтрушайтиса, известного в литературе из истории символизма. Несмотря на щедрые похвалы, расточаемые его стихам Вячеславом Ивановым и Валерием Брюсовым, этот талантливый поэт оставался в тени. У него не было посмертной славы <…>Балтрушайтис получил лишь посмертную известность, и то весьма ограниченную». Поэт скончался в Париже в 1944 году. Вспомним и мы добрым словом поэта, приветившего Сергея Есенина на пороге его славы.
«Скоропечатня А.А. Левенсона»
Это изящное здание в Трехпрудном переулке связано с любопытной страницей биографии Сергея Есенина… Маленькая типография в Рахмановском переулке к концу ХIХ века выросла в довольно крупное производство.
Теперь о том, что привело начинающего, но уже известного, поэта Сергея Есенина в «Скоропечатню А.А. Левенсона». 1916 год. Империалистическая война в самом разгаре. К этому времени уже вышел первый сборник стихов С. Есенина «Радуница». Гениальному юноше грозит отправка на передовую, в окопы. О его судьбе хлопочут новые друзья – Михаил Мурашев и Николай Клюев. Советуют призываться не из Рязани, а из Петербурга. Благодаря их стараниям поэт откомандирован в Полевой Царскосельский военно-санитарный поезд № 143 Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны. Поезд приписан к царскосельскому лазарету, находящемуся под опекой государыни и царевен, и доставляет в него раненых с полей сражений. Уполномоченным по поезду № 143 являлся полковник Дмитрий Николаевич Ломан, влиятельный царедворец. К юному поэту полковник относился с симпатией, позволял ему многое, что не полагалось простым санитарам. Дмитрий Николаевич, член «Общества возрождения художественной Руси», смог по достоинству оценить масштаб дарования Есенина. Юноша был представлен царственным особам, выступал перед ними с чтением стихов. Не без санкции самого Григория Распутина, «друга» царской семьи, как считал поэт Владислав Ходасевич. 22 июля 1916 года в день тезоименитства великой княгини Марии и великой княжны Марии в Федоровском городке Царского Села был устроен большой праздник, приглашены артисты. По просьбе полковника Ломана Есенин написал стихотворение, посвященное юным княжнам, – прекрасное, грустное, и, как оказалось, провидческое: «В багровом зареве закат шипуч и пенен…» Художник красиво оформил его на пергаменте. Сергей Есенин прочел стих в присутствии высочайших особ и подарил им свою «Радуницу». Во время военной службы, воодушевленный успехами, поэт подготовил материал для второго сборника стихов – «Голубень». Сборник составляли стихи 1915–1916 годов. Читателю предстояло окунуться в гармоничный мир природы, где взаимодействуют люди, животные и растения. В октябре 1916 года полковник Ломан, обсудив проект издания «Голубени» с Н. Клюевым и С. Есениным, принял решение профинансировать сборник. Находясь по делам в Москве, Есенин сдал макет будущей книги в одну из лучших типографий России – Товарищество «Скоропечатня А.А. Левенсона». К середине ноября набор книги находился уже в стадии корректуры. Ознакомившись с гранками, полковник принял неожиданное решение: воздержаться от выпуска этой книги. Взамен он предложил Есенину и Клюеву издать при своем финансировании совместный сборник их стихов, воспевающих царя и Собор Федоровского городка. О подготовке книги «Голубень» с несколькими верноподданническими стихами, посвященными императрице, с ее благосклонного согласия, которое, якобы, получил рязанский самородок, каким-то образом узнала «передовая либеральная общественность». Поднялась шумиха по этому поводу. Либералы Петербурга, которые совсем недавно наперебой приглашали юношу в свои литературные гостиные, возмущенно отвернулись от него. Озадаченные отказом финансирования «Голубени», на предложение подготовить другой сборник – во славу царя, проинформированные о негативном отношении общества, поэты, посовещавшись, ответили Ломану отказом. Клюев изложил его полковнику в своей обычной иносказательной манере – в письме-трактате «Бисер малый из уст мужицких». Ломан был возмущен отказом, и наложил на Есенина дисциплинарное взыскание: отправил его в Могилев, в ставку Главнокомандующего, то есть на фронт. Есенина спасла Февральская революция. До Могилева он не доехал.
Книга «Голубень» вышла уже после Февральской революции. Посвящение императрице Есенин снял, но у букинистов сохранилось несколько оттисков в первоначальном виде. Некоторые исследователи с недоверием относились к рассказу Есенина о дисциплинарном батальоне, но, как оказалось, в воспоминаниях поэта все-таки больше правды.
Возможно, и к рассказу о дружбе поэта с Анастасией, младшей из царевен, воспроизведенному в мемуарах Надежды Вольпин, тоже стоит отнестись с большим вниманием?
< image l:href="#"/>Трехпрудный переулок, дом 9
Издательский комплекс А.А. Левенсона после 1917 года был национализирован. Назывался уже Типографией № 16 треста Мосполиграф. В феврале 1922 года здесь проходил сбор первого в стране пионерского отряда. Типографию закрыли в 1942 году. Недавно прекрасное здание отреставрировали.
Малый Знаменский переулок, дом 8
Цилиндр, крылатка, модный костюм-тройка появятся потом. Фотографии элегантного молодого поэта будут выставлены в окне известного фотоателье. За Есениным будут ходить толпы поклонников, стричься «под Есенина», обзаведутся курительными трубками в подражание! А в начале поэтического пути юного Сережи его сценический костюм – в стиле «а ля рюс». Образ пастушка сложился случайно: взятый напрокат фрак для первого публичного выступления в Петербурге ему совершенно не подходил. Тогда-то и пришла в голову Сергею Городецкому, опекавшему парнишку на первых порах, нарядить его в плисовые шаровары и шелковую рубаху, его – всегда одетого по-городскому, в пиджак и галстук. Сколько же ироничных воспоминаний оставили современники об этом наряде!
Малый Знаменский переулок, дом 8
И Георгий Иванов, и крестьянский поэт-приятель Пимен Карпов, и издательский работник П.Н. Зайцев, и даже М. Горький. По протекции полковника Ломана приехавшие в Москву в январе 1916 года Есенин и Клюев, перед почетным выступлением в Марфо-Мариинской Обители, специально заказали себе сценические костюмы и сапоги в Мастерской русского платья братьев Стуловых, по адресу: Малый Знаменский переулок, дом 8 (Доходный дом братьев П. Т. и Н.Т. Стуловых). Н.Т. Стулов вспоминал: «Я отобрал по их указанию материал и отдал в работу вещи. Сапоги с трудом, но удалось найти; они выбрали цвет кожи золотисто-коричневый, хотя не совсем стильный, но очень приятный, не режущий глаз». Любуясь обновкой, Есенин говорил Анне Изрядновой о своих сапожках на высоком наборном каблуке: «Под пятой, пятой хоть яйцо кати…»
Марфо-Мариинская Обитель
Покровский
Вскоре после гибели мужа, московского генерал-губернатора Сергея Александровича, великая княгиня Елизавета Федоровна продала свои драгоценности, отдав в казну их часть, принадлежащую Дому Романовых, и на вырученные деньги купила в Замоскворечье на Большой Ордынке (дом 36) усадьбу с обширным садом. Здесь и была в 1909 году основана ею Марфо-Мариинская Обитель Милосердия – не совсем обычный монастырь. Сестры обители не являлись, в полном смысле, монахинями: они занимались духовно-просветительской и медицинской деятельностью, а, по истечении определенного срока, могли вернуться к светской жизни, стать свободными от данных прежде обетов. Сестры Обители не только давали еду и одежду нуждающимся, но и помогали получить профессию и работу. В январе 1916 года Сергей Есенин и Николай Клюев удостоились чести предстать перед Великой княгиней в качестве подарка от полковника Дмитрия Николаевича Ломана, доверенного лица Императрицы Александры Федоровны. Сказители выступали в резиденции Елизаветы Федоровны, расположенной в Обители. Москвовед Нина Молева так описывает обстановку этой светской квартиры: «Множество мягкой, обитой зеленым бархатом мебели. Целый зимний сад растений. Бесконечные шитые дорожки и салфетки. Легкий сумрак от прозрачных кружевных штор – окна гостиной выходили на Большую Ордынку. Чай в тончайшем фарфоре. Крохотные витые серебряные ложечки. Крендельки на подносике. Сливочник.<…>Теплилась большая лампада перед образами». Приветливо принимала Великая княгиня сказителей в поддевках, рубахах-косоворотках, в высоких сапогах. Среди гостей присутствовали художники М.В. Нестеров и В.М. Васнецов. Елизавета Федоровна, очарованная выступлением, долго расспрашивала поэтов о жизни и стихах. Златокудрому песеннику подарила она Евангелие и серебряный образок с изображениями иконы Покрова Пресвятой Богородицы и святых Марфы и Марии. Этот год Есенин и Клюев еще тесно общаются и везде ходят вместе…
Памятник Великой княгине Елизавете Федоровне работы скульптора В. Клыкова
Резиденция Великой княгини Елизаветы Федоровны
Храм Христа Спасителя
В октябре 2005 года страна отмечала 110-летие поэта Сергея Есенина. По этому поводу в Зале Церковных Соборов Храма Христа Спасителя (Волхонка, 15–17) был дан грандиозный концерт. Просторный зал со множеством кресел, обитых ярко-красным бархатом, лампочки, густо рассеянные по темному потолку и напоминающие о звездах небесных, фойе с зимним садом – все подчеркивало торжественность события. В концерте принимали участие известные артисты, начиная с легендарного Хореографического ансамбля «Березка»… Каждого участника публика встречала и провожала овациями. На общем эмоциональном подъеме совсем не думалось о печальных и сбывшихся пророчествах в судьбе и самого Храма и великого поэта.
Храм Христа Спасителя, в котором проходило празднование юбилея, был лишь воссозданием, осуществленным в 90-х годах, разрушенного в феврале 1931 года. На тот, прежний, деньги собирали всем миром, возводили его в честь победы над Наполеоном и в память о героях, погибших в Отечественную войну 1812 года. Под строительство Храма решили выделить участок на левом берегу реки Москвы, недалеко от Кремля, на месте снесенного Алексеевского женского монастыря. Одна из монахинь уничтоженного монастыря предрекла, что новый Храм не простоит и 50-ти лет. Храм строился 44 года и был освящен в мае 1883 года. А в 1916 году при посещении Храма, по воспоминаниям поэта Николая Клюева в передаче М.И. Голгофской, случилось следующее: «Мы идем с Сереженькой по Москве и уже в третьем часу ночи заходим в Храм Христа Спасителя. И тут со стороны стены отделяется схимница в черном плате по брови и, обращаясь к Есенину, говорит: «Уходи отсюда, висельник!» Другой случай описывает Вольф Эрлих: «Вечер. Стоим на Москве-реке возле Храма Христа Спасителя. Ласточка с писком метнулась мимо нас, и задела его крылом за щеку. Он вытер ладонью щеку и улыбнулся: «Смотри, кацо: смерть – поверье такое есть, – а какая нежная!» Анатолий Васильевич Луначарский, поговаривали, обещал Айседоре Дункан в Храме Христа Спасителя разместить ее танцевальную школу! Не сложилось… А Анатолий Мариенгоф, именно у стен Храма, впервые подумал, что дружбе его с Есениным настал конец… Храм не простоял и 50 лет. На его месте планировали соорудить величественный Дворец Советов. После первого взрыва Храм даже не дрогнул. Когда он наконец был разрушен – для разбора обломков понадобилось полтора года! Осуществить проект было не суждено. С подземными водами справиться не смогли, и на месте разрушенного Храма построили бассейн «Москва» в 1960 году.
Восстановленный Храм Христа Спасителя
Малая Молчановка, дом 8
В конце декабря – начале января 1917 года Николай Клюев писал Александру Ширяевцу: «Теперь я в Петрограде живу лишь для Сереженьки Есенина – он единственное мое убежище, а так все сволочь кругом. Читал ли ты «Радуницу» Есенина? Это чистейшая из книг, и сам Сереженька воистину поэт – брат гениям и бессмертным. Я уже давно сложил к его ногам все свои дары и душу с телом своим. Как сладостно быть рабом прекраснейшего!<… > я с появлением Сереженьки все меньше и меньше возвращаюсь к стихам, потому что все, что бы ни написалось, жалко и уродливо перед его сияющей поэзией». В 1917 году, в период самого расцвета поэтического дарования и человеческого обаяния юного поэта, на Страстной неделе (Пасха в этот год была 2 апреля) в Москву в очередной раз приехали из Петрограда маститый Клюев и его подопечный Есенин. В тот свой приезд и навестили поэты Алексея Николаевича Толстого на Арбате, на Малой Молчановке, 8. Спустя много лет эту встречу описала тогдашняя жена Толстого – писательница Н. Крандиевская-Толстая. Алексей Николаевич позвал в столовую жену посмотреть на гостей: «Клюев привел Есенина. «Выйди, познакомься. Он занятный». Я вышла в столовую. Поэты пили чай. Клюев, в поддевке, с волосами, разделенными на пробор, с женскими плечами, благостный и сдобный, похож был на церковного старосту. Принимая от меня чашку с чаем, он помянул про Великий пост. Отпихнул ветчину и масло. Чай пил «по-поповски», накрошив в него яблоко. Напившись, перевернул чашку, перекрестился на этюд Сарьяна и принялся читать нараспев вполне доброкачественные стихи. Временами, однако, чересчур фольклорное какое-нибудь словечко заставляло насторожиться. Озадачил меня также его мизинец с длинным, хорошо отполированным ногтем. Второй гость, похожий на подростка, скромно покашливал. В голубой косоворотке, миловидный, льняные волосы уложены бабочкой на лбу. С первого взгляда – фабричный паренек, мастеровой. Это и был Есенин. На столе стояли вербы. Есенин взял темно-красный прутик из вазы. «Что мышата на жердочке», – сказал он вдруг и улыбнулся. Мне понравилось, как он это сказал, понравился юмор, блеснувший в озорных глазах, и все в нем вдруг понравилось. Стало ясно, что за простоватой его внешностью светится что-то совсем не простое и не обычное. Крутя вербный прутик, он прочел первое свое стихотворение, потом второе, потом третье. Он читал много в этот вечер. Мы были взволнованы стихами, и не знаю, как это случилось, но в благодарном порыве, прощаясь, я поцеловала его в лоб, прямо в льняную бабочку, ставшую вдруг такою же милою мне, как и все в его облике».