Москва. Близко к сердцу (Страницы героической защиты города-героя 1941—1942)
Шрифт:
От советского информбюро
Вечернее сообщение 19 октября: В течение 19 октября на всех направлениях фронта продолжались бои. Особенно упорные бои шли на МОЖАЙСКОМ и МАЛОЯРОСЛАВЕЦКОМ направлениях.
"Утром ко мне подошел начальник политотдела Деревянкин, — рассказывал маршал бронетанковых войск, дважды Герой Советского Союза М. Е. Катуков, — он был явно расстроен.
— Михаил Ефимович, один экипаж пропал!
— То есть
— Как в воду канул. И чей бы вы думали? Лавриненко. Ума не приложу, куда они делись!
Я рассказал Ивану Григорьевичу, что когда бригада пошла на Москву, то по просьбе командования 50-й армии оставил Лавриненко для охраны ее штаба. Командование армии обещало долго не задерживать его. Но с этого дня прошло уже четверо суток.
Кинулись звонить во все концы, но следов Лавриненко найти так и не смогли.
Только перед походом в Москву Лавриненко приняли кандидатом в члены партии. В боях под Мценском он проявил себя отважным и грамотным командиром. И вдруг такое чепе!..
В полдень к штабу, лязгая гусеницами, подкатила тридцатьчетверка, а за ней — штабной автобус немецкого производства.
Люк машины открылся, и оттуда как ни в чем не бывало вылез довольный, веселый Лавриненко, а следом — Борзых и Федотов. За рулем штабного автобуса сидел четвертый член экипажа — Бедный.
— Где вы были?! — зашумел было первым подбежавший Деревянкин.
— Да вот немного подзадержались, — улыбаясь, проговорил Лавриненко.
— Где? Почему так долго?!
Вместо ответа Лавриненко вынул из нагрудного кармана гимнастерки бумагу и подал начальнику политотдела.
"Полковнику Катукову, — прочел Деревянкин. — Командир машины Лавриненко Дмитрий Федорович был мною задержан. Ему была поставлена задача остановить прорвавшегося противника и помочь восстановить положение на участке фронта в районе Серпухова. Он не только с честью выполнил эту задачу, но и геройски проявил себя. За образцовое выполнение боевой задачи Военный совет армии всему личному составу экипажа объявил благодарность и представил к правительственной награде. Комбриг Фирсов".
Подошел и я к танку Лавриненко, прочитал записку Фирсова, обнял лейтенанта, поблагодарил за службу и попросил рассказать о случившемся подробнее.
Дело, оказывается, было так. Штаб армии отпустил Лавриненко вслед за нами. Дорога забита автотранспортом, и как ни торопился Лавриненко — нагнать бригаду ему не удалось.
Прибыв в Серпухов, экипаж решил побриться: как-никак направлялись в Москву…"
— Вижу — парикмахерская, — вспоминал сам Лавриненко. — Очень захотелось мне побриться. Вхожу в зал. Вид у меня, скажу я вам, совсем не джентльменский. Гляжу в зеркало и себя не узнаю — ватник грязный, порванный, штаны засаленные, на лице щетина черная. Хотел уже ретироваться, да девушка, милая такая, к креслу позвала. Только уселся, девушка намылила щеки, — гляжу, Федотов, водитель мой, влетает и кричит: "Товарищ командир, вас комбриг зовет! Скорей!" Вышел на крыльцо. И в самом деле, стоит пожилой военный с ромбом в петлице, спрашивает: "Вы командир танка?" Отвечаю: "Я командир". Положил он мне руку на плечо и ласково так, по-отечески говорит: "Выручай, браток. Дело есть, и очень срочное". А у самого
"— Вот что, лейтенант, — можно прочесть дальше у М. Е. Катукова, — по дороге из Малоярославца идет колонна гитлеровцев численностью до батальона. Под рукой у меня сейчас никого нет. Вот-вот подойдут наши части. Необходимо задержать врага.
В рощице у Высокиничей Лавриненко стал в засаду. Дорога в обе стороны просматривалась хорошо. Лейтенант сам сел за пушку. Стрелял он, как правило, без промаха.
Через несколько минут на шоссе показалась немецкая колонна. Впереди тарахтели мотоциклы, потом шла штабная машина, за ней противотанковые орудия и три грузовика с пехотой. Гитлеровцы в те времена были настолько уверены в своей силе, что иногда даже не высылали вперед разведку.
Подпустив фашистов на 150 метров, Лавриненко расстрелял колонну в упор. Два орудия были сразу же подбиты, третье орудие вражеские артиллеристы пытались развернуть, но танк выскочил на шоссе и врезался в грузовики с пехотой, а затем раздавил орудие. Оставшиеся в живых гитлеровцы разбежались, но вскоре подошла наша часть и добила противника. Экипаж Лавриненко сдал коменданту Серпухова 13 автоматов, 6 минометов, 10 мотоциклов с колясками и противотанковое орудие с полным боекомплектом. Штабную машину Фирсов разрешил забрать в бригаду. Ее своим ходом повел Бедный. В автобусе оказались важные документы и карты, которые мы немедленно отправили в Москву"…
После Серпухова Дмитрий Лавриненко почти два месяца не выходил из боев. Под деревней Горюны он уничтожил пятьдесят второй по счету немецкий танк. Участвовал в двадцати восьми боях, трижды горел в танке. Его боевыми подвигами гордилась вся 1-я гвардейская танковая бригада. На редкость высокоодаренным танкистом-снайпером оказался кубанский казак, двадцатисемилетний учитель из станицы Бесстрашной.
18 декабря, накануне штурма Волоколамска, старший лейтенант Лавриненко перебегал поляну под обстрелом. Вот он уже у своего танка, махнул рукой водителю, старшему сержанту Михаилу Соломянникову, подавая знак "заводи!", и тут же упал ничком.
"Я выскочил из машины и подбежал к нему, — писал в "Комсомольскую правду" Юрию Жукову лейтенант Леонид Лехман. — Тут же подбежал водитель танка Соломянников. Трудно было поверить, что Лавриненко уже нет в живых: крови не было. Мы расстегнули его полушубок, прослушали сердце, оно не билось. И только тщательно осмотрев Дмитрия, мы вдруг увидели у него на виске небольшое красное пятнышко. Крохотный осколок мины поразил насмерть нашего лучшего друга и командира… После смерти Дмитрия Лавриненко командовать ротой поручили мне".
Лавриненко похоронили между Покровским и Горюнами у дороги, на опушке леса.
Узнав о гибели своего любимца, комбриг Катуков с горечью сказал:
— Лучших людей забирает московская земля…
РАСПОРЯЖЕНИЕ МОССОВЕТА
Всем начальникам участков, имеющих механизмы (экскаваторы и бульдозеры), обеспечить их круглосуточную работу… Работа механизмов на линии укреплений в одну смену совершенно недопустима.