Москва
Шрифт:
– А вы бы уж лучше признались во всем: про записочки.
Митя божился: и - нет: не поверил.
– Пойду, покажу-ка: как выскажется Лев наш Петрович.
Митя исчез - с перепугу; в гимназии не был неделю; он знал - буря ждет; будет изгнан с позором: да, да, - Лев Петрович внушал ему ужас: сутулый, высокий, худой, с серой, жесткой зачесанной гривой, с подстриженною бородою, в очках золотых, в синей куртке кургузой, директор казался Аттилой; под серой щетиной колечком слагал свои губы, способные вдруг до ушей разорваться слоновьими ревами, черный язык показать;
Все-то казалося, что Веденяпин прыжком через головы впрыгнет из двери в наполненный зал ("цап-царап" - кто-то пойман, как мышка: отсиживать будет за шалость свою лишний час); Веденяпин умел замирать и казаться недвижимым трупом; но труп закипал ураганом движений и зыком, являющим гамму от рева до... детского плача; да: вихри и бури! Потом - мертвый штиль; средних ветров не знал: и лицо было странною помесью: явной мартышки, осла и... Зевеса (бог-зверь).
Внушал ужас.
Внушал поклонение.
В частной гимназии был установлен единственный культ: Веденяпина; перед уроком его в младших классах крестили свои животы.
21.
Еще с вечера Митя томился; с испуганно бьющимся сердцем расхаживал; был Лев Петрович у них с десяти; вдруг не будет: проспит?
Пролетел Веденяпин.
И Митя, столстив себе губы, стоял под учительской; кланялся; но на поклон Веденяпин ему не ответил.
Дверь хлопнула.
"Знает!"
Вся кровь застуднела.
Швейцар в длиннополом и черном мундире с блестящими пуговицами, пробежавши по залу, трезвонил: "Ди-линь"! И все классы в ответ улыбнулись открытою дверью: ряд классов сквозных: и зашаркали, многоголово горланили, щелкали партами.
...............
Митя глядел пред собою: и - видел: ряд классов сквозных: дальше - зал; за ним - двери в учительскую: отворилися.
Учителя пошли классами.
Батюшка в темно-коричневой рясе тихонечко плыл и помахивал бальником (книжкой зеленой, куда заносились отметки); громадный, хромающий Пышкин, мотаясь клоками седой бороды и власами, высказывал твердо свое убеждение толстою пяткой - притти в восьмой класс; показался худой латинист.
Веденяпин, весь скованный, стянутый, - мертвою позою несся на классы.
Нет, Митя не слышал урока; он думал про то, что над ним разразилось; он думал о случае с книгами:
Вот тоже - книги!
Четырнадцать дне 1000 й, как отец перестал разговаривать: не догадался ли? Как же иначе?
Расходы же были: купи того, этого: новый учебник, блок-нот, карандашик; товарищи (все, поголовно!) имели карманные деньги; он - нет; не умел приставать и выпрашивать:
– Дай мне полтинник.
– Дай рублик.
Ворчание слышать ему надоело:
– Опять? Сколько
– Что? Источил карандашик?
Он стал к букинисту потаскивать книги и их продавать; а на деньги себе покупал он учебники, карандаши и блок-ноты: вот разве - страстишечка к одеколону цветочному в нем развивалась: он прыскался им, когда шел к фон-Мандро.
Фон-Мандро!
Митя вспомнил вчерашнее: сердце опять закидалось. Ужасно, томительно! Этот удар по руке угнетал; угнетала угрюмость отца; и страшила: нависшая казнь Веденяпина.
Ужас!
А Пышкин тащился к доске: куском мела отбацать; боялися; три гимназиста под партой строчили урок; губошлеп Подлецов по прозванию "хариус" (харя такая) своим исковырянным носом уныривал прямо под парту.
Состраивал рожу; и - видели: рот - полон завтраком.
...............
Кончилось: хлынули.
Здесь, у мальчишек, седой старичок математик заканчивал:
– Если делимое, - он приподнялся на ципочки и посмотрел сверху вниз, множим на пять; делителя ж, - он приседал и поблескивал, - множим на-пять...
И тыкался в грудь мальчугану:
– ...то, что будет с частным?
– Оно - не изменится.
– Если же, - он зачесал подбородок, - делимое мы умножаем на десять... бежал в угол: сплюнуть.
И, сплюнув, обратно бежал:
– ...а делителя...
Митя прошел в пятый класс.
Веденяпин заканчивал здесь свой урок: он казался красавцем, обросшим щетиной.
Не то - павианом.
Но выскочил он и тушканчиком несся: в учительскую, чтобы оттуда янтарный мундштук, крепко втиснутый в рот, показать.
Опозорит и выгонит.
Все уж прошли в переполненный зал: перемена!
...............
Звонок: распахнулися классы: и торопью бросились, тычась тормашками; вся многоножка отшаркала громко в открытые классы; распалась - на классы; а в классах распалась - на членики; каждый уселся за парту - выкрикивать что-нибудь.
Преподаватели в классы текли.
Разуверенно шел изможденный француз - на кошачий концерт в первом классе; пошел латинист.
Веденяпин понесся на класс властной мордой, метя перепуги, как прах, пред собою; о, ужас! Он - ближе и ближе...
Руками дрожащими все животы окрестилися; Митенька выхапнул книгу, одернулся, вспыхнул:
"Что будет, то будет"
И...
Двадцать пять пар перепуганных глаз пожирали глазами скуластый и гривистый очерк лица двумя темными ямами щек прилетевший и бросивший выблеск стеклянных, очковых кругов.
Сел на ногу: расширились ноздри; втянулися губы: и - рот стал безгубым: полоска какая-то!
Воздухом ухнул:
– Ну-те-ка.
В Митю вперился.
"Сейчас, вот сейчас: начинается!.."
И показалось, что будет огромный прыжок - через столик и парту - из кресла; так хищник прыжком упадает на спину барана: барана задрать.
22.
Но не прыгнул: сидел вопросительным знаком:
– А - ну-с?
Летел шопоток...
– Подлецов!
И, вцепившись в подкинутую коленку руками, прижался к коленке щетиною щек: