Москвест
Шрифт:
Мишка неожиданно заметил, что Маша уже не блондинка. От грязи волосы стали неопределенного землистого цвета, как и у большинства местных жителей.
— Москва основана в 1147 году, — медленно произнесла Маша. — А мы сейчас в…
— На сто лет раньше, — вставил Мишка. — Даже больше. Тут вообще ничего быть не должно.
Он хотел было отпустить издевательское замечание по этому поводу, но не успел.
— Стоп, — сказала Маша, — Москва не в 1147 была основана…
— А в каком? — возмутился Миша. — Эту дату все знают! В 1147
— …Москву впервые упомянули! — торжествующе перебила его Машка. — Значит, основали раньше!
И тут произошло странное. Листья на деревьях резко пожелтели и покраснели, солнце оказалось за тяжелыми тучами, а неприятный холодный ветер бросил в лицо обрывки паутины.
Мишка и Маша синхронно поежились.
— Это что? — жалобно спросила Маша.
— Осень! — торжествующе пояснил Городовой.
Он прямо светился от удовольствия.
— Так весна же была? — не понял Мишка. — Или нас опять… перенесло?
Городовой довольно кивнул.
— За что? — возмутилась Маша. — Мы разве историю обидели? Мы же наоборот…
— Так и она наоборот, — Городовой явно приготовился к новому рассказу, но вдруг дернулся и заорал: — Я тебе выстрелю, собака!..
После чего исчез.
Глава 2. Легенда о трехглавом псе
Вернуться к жилью Маша согласилась только после долгих уговоров.
— Мы уже один раз не стали его ждать! — заявила она. — И потом вон сколько намучились!
— Так в тот раз он нам приказал ждать, — терпеливо уговаривал Мишка. — А сейчас нет. Значит, сейчас не надо.
Но Маша только упрямо мотала головой. Пришлось прибегнуть к запрещенному приему. Мишка пожал плечами и заявил:
— Ладно, оставайся. Я пошел.
Он старался идти помедленнее. Все-таки Машка единственный человек, на которого он может тут рассчитывать. Но уж очень хотелось разобраться, куда их на сей раз занесло.
Маша догнала его на опушке.
— Дурак ты и эгоист! — заявила она. — Если что — ты будешь отвечать!
— Как будто до этого ты отвечала, — привычно огрызнулся Мишка.
Как ни стыдно было в этом признаваться, но он боялся, что Маша за ним не пойдет.
В тумане они брели по невесть откуда взявшейся дороге. Впрочем, как дороге… просто вытоптанная полоса земли.
Вдали послышался топот копыт.
— Тихо! — скомандовал Мишка. — Давай спрячемся на всякий случай.
Видимо, звуки в тумане разносились очень далеко, ребята в очередной раз продрогли до костей, пока дождались, что звуки материализовались.
Группа людей на конях, гремя мечами, щитами и кольчугами, показалась за поворотом дороги. В центре группы выделялся один, явно главный.
Ехал он, развалясь в седле, о чем-то неспешно беседуя с кряжистым воином. Вдруг из тумана выскочило
КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Согласно легенде, князь Юрий Долгорукий ехал из Киева во Владимир. Посреди болота он увидел «огромного чудного зверя. Было у зверя три головы и шерсть пестрая многих цветов… Явившись людям, чудесный зверь затем растаял, исчез, словно туман утренний». Греческий философ на вопрос Юрия о значении видения сказал, что в этих местах «встанет град превелик треуголен, и распространится вокруг него царство великое. А пестрота шкуры звериной значит, что сойдутся сюда люди всех племен и народов». Князь поехал дальше и увидел город Москву, бывшую во владении боярина Кучки.
Когда топот копыт, понукание всадников и лай испуганных собак затихли, Маша и Миша вылезли из кустов, синхронно пожали плечами и отправились догонять процессию.
Деревня выглядела почти так же, как и весной. Дом Прасковьи стоял на том же месте, но само место было малоузнаваемо: не стало огромного дуба рядом с домом, не стало корявой березы. Зато справа от дома появилась целая дубовая роща, а слева пристройка — то ли сарай, то ли хлев.
— Прасковья! — тихонько позвала Маша, увидев сгорбленную фигурку, копошившуюся в земле.
Фигурка выпрямилась и вперила в Машу цепкий, внимательный взгляд. Взгляд был кусучий. Маше показалось, что ее мозг полностью отсканировали.
— Померла Прасковья, — скрипуче ответила женщина.
Маша ахнула и закрыла рот рукой.
— Дюже давно померла, — добавила старуха, — моя бабка ее хоронила.
Тут Маша даже ахнуть не смогла, только хлопала глазами и пыталась понять хоть что-нибудь.
— Я — Фёкла, — скрипнула старуха еще раз, продолжая буравить гостей цепким взглядом. — Давненько Прасковью не искали, а раньше к ней шли что хромой, что слепой. Многих исцелила.
Бабка еще раз внимательно осмотрела Машу с ног до головы.
— Что ж тебя привело, красавица? — спросила она. — Хворей у тебя нет. На лицо красива. Ко мне такие редко захаживают. Замуж хочешь?
— Домой хочу! — ляпнула Маша.
— Домой… — Фекла задумчиво посмотрела в небо. — Говорят, здесь твой дом, но идти тебе далече.
— Это как? — спросил Мишка.
Фекла пожала плечами.
— Мне говорят, я повторяю, — сказала она.
— А где мы? — спросил Мишка.
— Да в Кучково, — бросила через плечо Фекла. — Мне говорят, я должна вас приютить. Затирка в печке, хотите — ешьте. А я пойду, там князь с дружиной пожаловал, поглядеть на него хочу.