Москву ничем не удивишь
Шрифт:
— Ничего страшного, бей хоть все. С тех пор как ты поселился в моем доме, я уже привыкла к тому, что ты приносишь один вред.
— Посуда к счастью бьется, — заметил Алмаз, выкидывая в помойное ведро остатки хрустального бокала.
— Наивысшим счастьем для меня будет, если ты найдешь себе какой-то другое место жительства, — сказала Татьяна.
— А я итак уже собирался уходить, — ответил Алмаз, — вот только посуду домою и сразу же уйду!!!
— Не надо домывать, я сама, — сказала Татьяна, — пусть хотя бы остальные бокалы останутся
Я их из Праги привезла.
У неё была домработница, но поскольку Татьяна собиралась в отпуск, то дала и ей выходные. Алмаз вытер руки полотенцем выключил воду и с видом свекрови, которую недобрая невестка выставляет из дома, направился в коридор. Он присел на пуфик и стал одевать ботинки. Татьяна тоже вышла в коридор и прислонилась к косяку.
— И куда же ты направляешься? — решила поинтересоваться она.
— А тебе теперь не всё равно, — обиженно спросил он, с силой затягивая шнурки. — Ты же меня выгнала! Тебе же всё равно, что будет с твоим другом…
— Давай я дам тебе денег без отдачи, — предложила Татьяна, — тебе пригодится. Много не могу дать, но тысячу долларов дам. Уедешь в Европу, отсидишься.
Рассчитывать на возвращение долга она не могла, потому что дав денег Алмазу, она окажется в самом конце списка людей, которым Алмаз должен. Но и выставить его из квартиры беспомощного она тоже не могла — совесть не позволяла.
— Ты не понимаешь что ли, если я уеду Насосов убьет мою родню в Ростове, — сказал Алмаз. — Он и к тебе заявится. Нет, я поеду собирать деньги, у меня уже есть план. Но тысячу мне дай, пусть это будет первый взнос в копилку из которой я собираюсь покрыть долги. Ты хоть понимаешь, что я тебе эти деньги отдам только лет через сорок?
Она ничего не ответила, прошла в свою комнату, достала из тайника тысячу долларов, вышла в коридор и протянула деньги Алмазу.
— Спасибо тебе, — кивнул Алмаз, — конечно, это не два миллиона, которые мне нужны, но как пелось в песенке, которую я пел в детском хоре: «Капля за каплей и ручеек выбежал чист и светел»…
Лицо Алмаза при исполнении этой строчки выглядело таким жалостливым, что женское сердце Татьяны не выдержало и дрогнуло. Она чуть было не предложила Алмазу остаться. Но взяла себя в руки и промолчала. Она прекрасно знала этого парня — когда ему это было выгодно, он клялся тебе в вечной дружбе и любви, а когда от тебя ему становилось ничего не нужно — пропадал надолго.
Она и так помогла ему чем могла, сама попала в неприятности и заработала синяки, оставь она его у себя в квартире: неприятности продолжали бы её засасывать, как болото. Так что на жалобную песню Алмаза она только лишь сочувственно кивнула и повернула барашек замка. Алмаз сунул в карман пальто её деньги, повернулся, пробормотал что-то похожее на «Спасибо за всё!» и направился к лифту.
Татьяна закрыла за ним дверь взяла телефон и снова позвонила на мобильник отцу. Но он не отвечал. Гудки шли, но трубку не брали. До самолета в
Алмаз тем временем вышел из подъезда, поднял повыше воротник пальто, втянул неприкрытую голову в плечи и пошел к выходу со двора. Проходя мимо ворот он увидел охранника с опухшим носом и с фингалом под глазом, который экспрессивно размахивал руками и возмущенно рассказывал второму охраннику, который приехал его сменить о том как ночью его отдубасили какие-то отморозки, а еще прилично одетые.
— Я чего нанимался тута за такие деньги по морде получать? — кричал он своему напарнику, который слушал его без интереса. — Да я вообще уйду отсюда обратно в школу физруком!
Алмаз постарался пройти побыстрее, чтобы не попасться под горячую руку, вышел на улицу и побрел в сторону метро. И тут он заметил, что пальто его сильно грязное,покрытое бурыми пятнами да и голове холодно — шапку-то он потерял, когда его позавчера били люди Насосова. Алмаз решил, что ему нужно вновь приобрести презентабельный вид, зашел в ближайший же магазин модной одежды.
— Что деньги? — говорил он молоденькой продавщице, помогающей ему выбрать прикид. — Нужна идея! Деньги без идеи ничто? А идея у меня есть!
Продавщица кивала, ей было приятно обслуживать звезду мюзикла «Амбивалентность», плакат с изображением которого только позавчера содрали со щита, находящегося напротив магазина. На известного продавца вылезли из закутков магазина смотреть все — от уборщицы до директора. Алмазу было приятно вновь оказаться в центре внимания и он не мог отказать себе в удовольствии напоказ посорить деньгами.
— Эти деньги меня не спасут, — продолжал разглагольствовать Алмаз, примеряя обновки. — Хорошая идея есть у меня!
— Вы будете ставить новый мюзикл? — осмелилась спросить продавщица.
— Нет, на этот раз я поставлю настоящий боевик, — ответил Алмаз, — представьте себе сюжет. Один нефтяной магнат обожает свою жену, а она изменяет ему с каким-то молокососом из стриптиз клуба. И тут появляется честный человек и открывает ему глаза на происходящее. А магнат обещает помочь честному человеку справиться с нехорошими людьми, которые на него насели со всех сторон и требуют с него деньги, вымогают. Хороший сюжет?
— Да, — кивнула продавщица, чтобы понравиться «звезде», — очень хороший!
Она получала проценты с продаж и мечтала втюхать Алмазу что подороже, но он был сдержан в покупках, потому что не располагал необходимой суммой. Выйдя на улицу преображенный певец выбросил в урну пакет со старой одеждой и остановил такси.
— В центр, пожалуйста, — сказал он, запрыгнув на задние сидения, — у меня там важное дело!
Водителю было наплевать какое у кого где дело — он знал только одно: до центра ехать — хорошо заработать, поэтому он переключил рычаг скоростей и рванул вперед по шоссе.