Моссад. Тайная война
Шрифт:
Харел родился в Витебске, его настоящая фамилия Гальперин. В 1922 году в высшей степени религиозная семья переселилась в Латвию, а в 1931 году он приехал в Палестину, где работал в кибуце, а потом вступил в подпольные боевые отряды Хаганы. Иссер Харел был прирожденным лидером.
Подчиненные его побаивались, называли либо Наполеоном, либо Иссером Грозным, помня, что он родом из России.
Сидя в приемной высокого начальника, Зеев вспоминал, как Иссер Харел занял под свою службу несколько опустевших зданий в Яффе. Эти дома не годились для контрразведки, но в те времена такие мелочи никого не беспокоили.
Первые два года служба безопасности считалась частью вооруженных сил. Ее сотрудникам присвоили воинские звания, жалованье им тоже платила армия. Сам Харел стал подполковником. Зеева произвели в сержанты. Выше он не поднялся.
Харел считал, что служба безопасности должна быть гражданским учреждением, и хотел освободиться от армейского руководства. Он добился своего, но зарплату контрразведчикам по-прежнему должно было платить Министерство обороны, которому, однако, стало жалко отдавать деньги на сторону.
Пользуясь случаем, Харел доложил премьер-министру Израиля Давиду Бен-Гуриону, что пятнадцать его сотрудников, которые выполняют задания за границей, не получают зарплаты восемь месяцев. Бен-Гурион распорядился немедленно заплатить. И после этого служба безопасности стала подчиняться непосредственно главе правительства.
В первые годы существования Израиля люди нищенствовали, двести тысяч новых иммигрантов разместились в палатках, продовольственные склады опустели, страна оказалась на грани голода, была введена карточная система. Многие в стране жили за счет черного рынка. Но Бен-Гурион мог рассчитывать на Харела. «Все иммигранты говорят о непотизме, – записал премьер-министр в своем дневнике. – Трудно найти семью, которая не покупала бы что-нибудь на черном рынке. А в доме Харела нечего есть, потому что он не ходит на черный рынок».
А с другой стороны, это было веселое время. Харел сам набирал себе людей, назначая им встречи в кафе в Яффе, неподалеку от своей штаб-квартиры. Он внимательно смотрел на человека, задавал ему несколько вопросов и сразу же, без всякого отдела кадров, без проверки и согласований, решал, брать его или не брать. Вот так он взял к себе Зеева, который ничего про себя рассказать не сумел и не обладал никакими очевидными достоинствами, за исключением того, что владел арабским языком в совершенстве.
Сначала Зеева назначили в управление контрразведки в Тель-Авиве. Управление возглавлял Яков Карош, который родился в Венгрии. Он потом перешел в Моссад и сделал большую карьеру в разведке.
В Тель-Авиве находились иностранные посольства и миссия Организации Объединенных Наций. Это было самое трудное место для начинающих контрразведчиков: им нужно было учиться выявлять иностранных шпионов и самим следить за иностранцами.
Новичкам из Шин-Бет особенно нравилось ставить скрытые микрофоны в кафе, где проводили свободное время сотрудники миссии ООН, и слушать их откровенные разговоры.
Зеева к этим играм не подпускали. Его и тогда считали скучным и ненаходчивым. Его скоро убрали из этого управления и посадили вести арабскую картотеку – списки тех, кто ненавидел еврейское государство
Все руководство Шин-Бет состояло из евреев европейского происхождения. Это была линия Харела. Выходцев из арабских и африканских стран держали на оперативной работе.
Харел не доверял своим арабистам, которые сами родились в арабских странах и утверждали, что знают и понимают менталитет арабов. Иногда им трудно было объяснить начальникам-европейцам, что арабы не терпят суеты, что к ним надо уметь найти подход, разговаривать не торопясь, спокойно и уважительно, и что доверие арабов завоевывается постепенно.
Вскоре Харел ушел в разведку, в Моссад. После него год Шин-Бет руководил Иси Дорот, но широкой публике об этом стало известно только после его смерти, тридцать лет спустя.
Иси Дорот родился в Польше, в 1936-м приехал в Палестину. Во время Второй мировой войны служил в британской армейской разведке сержантом и допрашивал пленных немцев: через британскую армию прошли многие из сотрудников Шин-Бет.
Потом Харел забрал Дорота к себе в Моссад заместителем, а новым начальником Шин-Бет предложил Амоса Манора.
Амос Манор родился в венгерской Трансильвании. Отец научил его ивриту и игре в футбол – это увлечение осталось у него на всю жизнь. Он учился в Париже, когда началась Вторая мировая война. Манор попал в Освенцим, но выжил.
Приехав в Израиль в 1949 году, он стал быстро подниматься по государственной лестнице, несмотря на отсутствие прочных партийных связей: у него была замечательная голова, в которой рождались прекрасные идеи.
Помощники премьер-министра были против назначения Амоса на высокий пост, потому что он совсем недавно прибыл в Израиль, и ему еще не доверяли. Но Харел тут же пригрозил уйти в отставку, если его рекомендацию отвергнут: он часто грозил отставкой, и всякий раз успешно. Амоса утвердили начальником службы безопасности.
Старый Зеев хорошо помнил Амоса. Это был высокий и очень энергичный человек. В нем было столько энергии, что, когда он входил в комнату, бумаги слетали со стола. Амос обладал хорошим чувством юмора и работать с ним было легко и приятно.
Почти десять лет само существование службы безопасности Шин-Бет отрицалось, пока глава правительства Бен-Гурион сам не сделал признание в июне 1957 года в кнессете.
Тогда премьер-министр сказал, что у Израиля есть секретная служба. Ее основная обязанность – борьба со шпионажем. И еще Бен-Гурион заявил: «Мы должны следить за людьми и организациями, которые составляют пятую колонну или могут стать пятой колонной».
В то время Бен-Гурион еще не предполагал, что терроризм со временем станет главной проблемой Израиля. В октябре того же 1957 года во время заседания кнессета молодой человек, находившийся на балконе для гостей, бросил гранату. От ее взрыва пострадали сам Бен-Гурион и Голда Меир, которая позднее станет премьер-министром Израиля. Террорист оказался психически неуравновешенным человеком.
После признания главы правительства Шин-Бет ежегодно представляла отчет о своей деятельности комитету кнессета по международным делам и обороне. Но депутаты знали, что ничего важного в этих отчетах нет и быть не может.