Мост через вечность
Шрифт:
Для консультации вызвали бухгалтера и других юристов. Калькуляторы снова пропускали через себя столбцы цифр, снова бумаги шуршали по столу, предлагались и отвергались стратегии действий, и новая встреча была назначена на следующий день. Так мы пытались выработать предложение, которое было бы столь безопасным, чтобы правительство не смогло отказаться от него.
Я смотрел в окно на небо, пока они работали. Как пилот потерпевшего аварию аэроплана, я знал, что падение неизбежно, но не боялся его. Мы пойдем на это; мы начнем все сначала. Было бы большим
– Помнишь гремучую змею? – сказала Лесли после того, как заседание было отложено, и мы спускались в лифте к стоянке автомобилей.
– Конечно. Croandelphilis scootamorphulus. Противоядий не известно, – сказал я. – Конечно, помню. Это была смелая змея.
– Теперь-то, после денька, подобного этому, когда пытаешься справиться с этими улитками из ДН, ты понимаешь, наверное, как здорово сидеть в пустыне и иметь дело с подлинно честной откровенной гремучей змеей.
Мы устремились назад в Неваду измотанными и обнаружили по прибытии к нашему трейлеру в пустыне, что он ограблен: дверь взломана, книжные полки пусты, содержимого выдвижных ящиков нет; все, что мы оставили в нашем маленьком домике на колесах, пропало.
Тридцать восемь
Лесли была ошеломлена. Она ходила вокруг и искала наши любимые вещи, с которыми мы жили, – своих дорогих попутчиков. Будто бы они могли внезапно появиться на своих местах. Книги, одежда, деревянные кухонные ложки, которые означали для нее домашний уют, даже ее щетки для волос – все исчезло.
– Не беспокойся, вук, – успокаивал я ее. – Ведь мы потеряли лишь вещи. До тех пор, пока ДН не соберется принять решение, у нас есть много денег, которые можно тратить. Одна поездка в город, и мы купим все это снова.
Она почти не слышала меня, осматривая пустые выдвижные ящики стола.
– Ричард, они забрали даже моток веревки:
Я отчаялся утешать ее:
– А мы думали, что являемся самыми экономными в мире по расходу веревок! Подумай, как счастлив благодаря нам тот: у него теперь целый моток веревки! А выжженные деревянные ложки! А тарелки с рисуночками на них!
– Наши тарелки были без рисунков, – сказала она. – Мы ведь покупали их вместе, неужели не помнишь?
– Ладно, мы купим еще тарелок. Как насчет того, чтобы на этот раз обзавестись красивой оранжевой или желтой посудой? И чашки чтобы были побольше, чем те, что были у нас. Мы можем дать себе волю в книжном магазине, да и новую одежду тоже можно приобрести:
– Дело не в вещах, Ричи, дело в смысле вещей. Неужели тебя не задевает то, что незнакомцы вломились в твой дом и забрали какое-то количество смысла из твоей жизни?
– Это задевает только тогда, когда мы позволяем ему, – сказал я. – Сейчас мы уже не можем избежать того, что случилось; оно произошло, и чем скорее мы дадим ему уйти в прошлое, тем лучше. Если бы чувство досады могло что-нибудь изменить, я бы досадовал. Но изменение может наступить только тогда, когда мы выбросим это из головы, купим новые вещи и дадим какому-то времени пройти между нами в будущем и
Она вытерла слезы.
– Да, ты прав, – сказала она. – Мне кажется, я изменяю свое отношение. Я часто говорила, что если кто-то вломится в мой дом, он может брать все, что хочет, и я никогда не буду ничего предпринимать для защиты своей собственности или себя. Но теперь я скажу так. Меня грабили уже три раза, нас с тобой ограбили сегодня, и я решила, что с меня грабежей достаточно. Если мы будем жить в пустыне и дальше, будет нехорошо, если только ты один будешь защищать нас. Я собираюсь внести свою лепту. Я куплю себе оружие!
Через два дня одним страхом в ее жизни стало меньше. Совершенно неожиданно Лесли, которая не могла выносить одного вида пистолета, стала ' `o bl огнестрельное оружие с легкостью заправского боевика в дозоре.
Она усердно занималась стрельбой, час за часом; и пустыня звучала как поле последней битвы за Эль-Аламейн. Я подбрасывал консервные банки над зарослями полыни, и она попадала в нее один раз из пяти из пистолета Магнум 0.357 калибра, – затем три раза из пяти, затем четыре раза из пяти.
Пока она заряжала винчестер, я устанавливал в песке в качестве мишеней ряд пустых ракушек, затем отходил в сторону и наблюдал, как она целится и нажимает на курок. Теперь выстрел едва ли заставлял ее глазом моргнуть, и ее мишени исчезали одна за другой слева направо под аккомпанемент резких свистящих раскатов и сверкающих желтизной струй свинца и песка.
Мне было трудно понять, что случилось с ней после этого ограбления.
– Ты хочешь сказать, – начал я, – что если кто-то ворвется в наш трейлер, ты:
– Если кто-то ворвется куда угодно, где есть я, он об этом очень пожалеет! Если они не хотят получить пулю, то пусть знают, что грабить нас – не самое лучшее занятие! – Она рассмеялась, когда увидела выражение моего лица. – Не смотри на меня так! Ты скажешь то же самое, я ведь знаю это.
– Нет, это не так! Я скажу по-другому.
– Что ты имеешь в виду?
– Я скажу, что никто не может умереть. Не Убий – это не приказ, это обещание: Ты Не Сможешь Убить, Даже Если Захочешь, потому что жизнь неуничтожима. Но ты свободна в том, что можешь верить в смерть, если тебе так хочется.
Если мы пытаемся ограбить чей-то дом, и этот человек ждет нас с заряженным пистолетом, – сказал я, – что ж, мы говорим тем самым этому человеку, что мы устали от веры в жизнь на том, во что мы верим как в нашу планету. Мы просим его оказать нам услугу и переместить наше сознание с этого на другой уровень с помощью пули, которую он выпустит, защищая себя. Вот как я скажу об этом. Разве это не так, как ты думаешь?
Она засмеялась и вставила новую обойму в патронник своего ружья.
– Я не знаю, кто из нас более хладнокровен, Ричард, ты или я.