Мост через Жальпе (Новеллы и повести)
Шрифт:
Бенас молчал. Казалось, он чего-то боится.
— Да, я хорошо ее знаю. Однажды даже намекнул ей, что буду писать воспоминания. — Потом Бенас произнес слова, от которых ему самому стало не по себе. Учитель даже оглянулся.
— Не стоит останавливаться, учитель. Поедем дальше, и, если можно, посильнее нажмите на газ. Время уже позднее. Она еще может все-таки объявиться…
— А, вы насчет гостьи… Да где уж…
— О, нет, нет! Не то вы подумали! Ей-богу, не из-за этого надо быстрее ехать!.. — взахлеб выпалил Бенас.
— Как хотите, но не к лицу нам убегать, будто разбойникам… Что ж, воля ваша, но просто мне, понимаете, ни то ни сё…
— Очень нужно, чтоб вы поднажали.
Учитель больше не сказал ни слова.
Несколько минут спустя учитель сердито свернул с асфальта через мелкую канаву на проселок, ведущий к озеру, которое теперь потемнело и затихло, лишь изредка выпрыгивала из воды светлая рыбина и с громким всплеском снова ныряла вглубь. С другой стороны озера остров в полумраке был похож уже не на капуцина, а на восточную женщину в темной чадре до самых глаз. Проселок был ухабистым, ехать пришлось медленно, в автомобиль проникала пыль, от которой болели глаза и першило в горле. Рядом с проселком, на берегу озера, стояла старая изба и по тропинке к ней бежали наперегонки два полураздетых мальчугана, показывая на автомобиль и держа в руках большие трепыхающиеся рыбины.
— Простите, что я… Нехорошо вы…
— Что нехорошо, учитель?
— Что проехали мимо Герды.
— Вот вы какой памятливый… Недавно мы с ней вспоминали… Я пошутил, что у меня привилегия — видеть людей голыми. А она ответила, что ничего хорошего в этом нет, поскольку человек скрывается под своим телом.
— Правильно и ответила…
— Вы сердитесь… А я тогда сказал: то, что находится под телом, можно понять только в одиночестве. Учитель, просто-напросто некрасиво какими-то банальными пустяками сокращать человеку самые прекрасные его часы. Может, она хотела побыть одна, наедине с собой, а мы бы ей только помешали, ей пришлось бы волей-неволей приспосабливаться к нам…
— Дело ваше, но говорите вы страшно, — сказал учитель.
— Вы не желаете вникать.
— Дело ваше… Но почему вы думаете, что все всё видят с той же точки, что и вы?
— Учитель! Я уверен: вы отлично понимаете, что не могу я глядеть с другой точки… С какой-нибудь всеобщей. Ведь не нарочно я так делаю, а потому, что иначе не получается.
— Хочу, чтоб вам было легче.
— Я тоже хочу этого и для вас, и для себя, но не получается. Спасибо, учитель…
Они уже почти обогнули озеро, автомобиль теперь плясал по настилу из редких бревнышек через мутный ручеек.
— Все меняется, — вздохнул учитель и тут же, круто тормозя, закричал: — А тебя куда черт несет!
Навстречу, низко пригнувшись, летел на мопеде мужичок, повесив на руль авоську с бутылками. Глаза мужичка вытаращены, это заметно даже в полумраке. Мопеду мало было шоссе, он то и дело вылетал на обочину. Мужичок кое-как остановил свой механизм, едва не скатившись при этом в кювет.
— Проучить бы такого! Ты что, ума лишился?
— Ох, не надо, учитель. Да и от ума одни крохи остались. Спасибо, остановили меня, потопаю теперь пешком. Жена уже носит под сердцем, через несколько лет получите ученика, а то ведь дефицит у вас…
И мужичок враскачку побрел по дороге, мопед заносил его в стороны.
— Неинтересной была бы жизнь строго по правилам, — глядя на маленькое черное озеро, сказал доктор Бенас.
Когда автомобиль остановился перед домом, оба услышали, что за кустами тарахтит мопед.
— Ну разве не черт? — засмеялся учитель.
— Веселый мужичок, — сказал Бенас.
— Уж точно… Ученика для моей школы вынашивает…
Бенас снял пиджак и стал вытряхивать его. Жена учителя подошла к нему:
— Запылились? Эта машина пыль втягивает получше пылесоса.
— Досталось нам пыли, — сказал Бенас.
Жена
— А другие-то не втягивают?.. Куда на ночь глядя?
— К соседям кошку провожаю.
И правда: рядом с ней, изящно, словно балерина, переступая лапами, двигалась полосатая кошка.
На другой день доктор Бенас по своему обыкновению с самого утра сел в лодку, оставив лежащего под машиной учителя. Доплыв до середины озера, опустил весла в воду, а сам лег на дно лодки, выстланное сухим камышом. Так он лежал долго, глядя в небо, глубокое и голубое; ветер дул то с одной, то с другой стороны, толкая лодку поближе к берегу и опять унося ее на середину озера. О борта плескалась вода, по шоссе изредка с гудением проносились машины, и все время стояла такая тишина, что он слышал, как на другом конце озера человек бросал удочку; до него доносились как из-под земли далекие детские голоса… Он лежал и до усталости глядел в небо, не раз накатывала странная отрешенность от всего на свете. Казалось, что живет он не на этой земле, лодка перевернулась и скользит днищем по голубому небосводу, а голубизна, которую он видит наверху — это вода… Страшно было приподняться и выглянуть из-за борта, ведь тогда он опять увидел бы все реально, и не знал бы, ни что делать, ни что сказать человеку, если б вдруг кто-нибудь здесь оказался.
Так прошло еще немало времени. Может, он даже задремал или еще больше от всего отрешился, но вдруг его привел в чувство страшный удар по борту лодки. Боясь шелохнуться, он ждал, что будет дальше. Что-то еще раз стукнулось о борт лодки. Он заставил себя поднять голову и посмотреть. Краешком глаза покосился за борт: в его лодку уперлась другая, в ней, кажется, никого не было. Осторожно усевшись на скамью, он опасливо заглянул туда. Там и правда никого не было, только валялась на дне жестянка, в которой извивались уже вялые черви. Тошнота подступила к горлу, доктор Бенас вынул весло из уключины, уперся им в чужую лодку и с силой оттолкнул ее, потом торопливо вставил весло на место, догнал ничейную лодку и со злостью ткнул носом своей лодки, отталкиваясь подальше, а потом сам стал грести в сторону, стараясь побыстрее удалиться от нее, и в этот миг услышал на другом берегу озера бибиканье. Поначалу он не понял, что это значит, все на свете вылетело из головы. Автомобиль сигналил, не переставая, он посмотрел на звук и увидел сквозь камыши черную блестящую морду учительского автомобиля. Рядом с машиной стояла смуглая женщина в цветастом платье. Учитель уже махал доктору Бенасу, и Бенас налег на весла. Мелькнула мысль, что и впрямь все очень меняется — вчера места себе не находил, только и думал о встрече, а сегодня мысли были так далеко от предстоящего.
— Вот видишь, зовешь, а сам убегаешь, — ласково сказала Дейма, а он, застигнутый врасплох, не знал, что предпринять, сидел в лодке, надвинув на глаза бежевую кепку.
— Я к острову плыл, Дейма. Когда я там оказываюсь, то малость забываюсь…
— Давайте заедем все домой, доктор. Потом покатаетесь. Поедем все вместе, и жена еще не знает, что у нас гостья.
Дейма все еще стояла, глядя на Бенаса.
Он медленно вылезал на берег, потом подтянул за цепь лодку.
— Не знаю, как Дейма, но мне надо бы покататься. Сегодня-то я еще не был на острове.
— Мне тоже вначале хотелось бы побыть на воде, — сказала Дейма.
— Может, мне потом приехать вас забрать? — учитель посмотрел на Дейму.
— Спасибо. По воде доберемся, — ответил доктор.
— Тогда до вечера. — Учитель направился к машине, а Дейма разулась и торопливо забралась в лодку.
— Где прикажешь сесть?
— Все равно.
— Как ты сидишь, когда гребешь? Я же не знаю. Хотела бы сидеть напротив тебя.
— Я буду глядеть на берег.
— На который?
— На тот, куда учитель уехал.