Мост для императора

Барышникова Галина

– Старый. А ты в календарь не пробовал заглядывать, а? У тебя что, днюха два раза в году?

– Значит, проснулся.

– Так что?

– Ничего, я обещал тебя с сестрицей помирить, так и не мешай мне. У меня сценарий. Дуй за подарком и потом ко мне, к двенадцати. Я жду.

Ах, прохвост. Никогда своего не упустит. Дуй за подарком. Но ведь это шанс увидеть Майку. И поговорить. Ванька глотнул остывший кофе и вылетел за дверь.

Он позвонил в домофон Глеба ровно в 12.00. И вошел настоящим красавцем в новом пальто, сшитом словно камзол, с букетом белых роз для Майки,

с книгой в подарочной упаковке для Глеба. Не хватало только ботфортов, лосин да треуголки. Зато на шее красовался трехцветный шарф: красно-сине-белый, как флаг Франции. Иван делал на этом акцент: не России, а Франции. В этой цветовой рифме он видел свою историю и достраивал свой сюжет. Необъяснимым образом он рифмовал себя с Наполеоном: старался размеренно ходить, говорить, как тот, кладя руку в пазуху пиджака… И более того, читая дневники Наполеона, Иван вдруг стал понимать, что в их образе мыслей и даже в ощущении жизни было много общего.

И вот он стоял у дверей и его охватывало странное волнение. Он понял, как давно не видел Майку, как соскучился по ней. Ее молчание терзало его сердце. Такое упертое, такое несоответствующее поступку наказание.

Вдруг лифт распахнулся, и он увидел раскрасневшуюся от холодного ветра ЕЁ. Она тоже была с какими-то красочными свертками, алым зонтом и…

Иван даже сначала не понял… и с каким-то красивым пожилым мужчиной. Он сначала решил, что дяденьке в другую квартиру: в лифте вместе ехали. Но потом…

– И где же наш брат? – сказал этот седовласый Дон Жуан, которого Иван сразу же возненавидел. – О, не этот ли молодой человек? – бархатным баритоном спросил он и уже протянул Ване холеную ладонь.

– Нет-нет-нет. – Майка перехватила его руку, словно важную депешу, и окатила Ивана ледяным взглядом. – Это… просто друг, – взвешенно добавила она.

– Ваш друг, милочка? – промурлыкал седовласый и притянул Майкину крохотную ручку к своим губам. Майка резко отдернула руку.

– Нет. Не мой, друг моего брата.

Не успев договорить, она поспешно развернулась и нажала на звонок.

Глеб выскочил, как черт из табакерки, словно бы наблюдал всю мизансцену в глазок. Принял от Майки огромную коробку, чмокнул ее в щеку и демонстративно учтиво раскланялся с ее спутником.

– Глеб, – протянул он руку.

– Александр Павлович, – пробаритонил тот.

– А это мой лучший друг – Иван Купцов, – нимало не смущаясь, произнес Глеб. – А я все время смотрю Ваши передачи, – подобострастно добавил он. – Стильно.

Точно. Вот откуда Ваньке показалось знакомым это приторное лицо: это же политический обозреватель, который не сходит с экрана телевизора. Ай да Майка, не упускает своего шанса. Ай да журналистка, и не смотри, что первокурсница… Хотя новый цикл Романцева «История рядом с нами» ему понравился.

Дальше все было как в угаре. Они сидели за столом. Майка, оказывается, по просьбе расчетливого братца принесла торт домашнего исполнения «Наполеон», Ванька вручил альбом, и вся беседа, естественно, вилась вокруг этой темы.

Именитый историк был неумолкаем.

– А

вы знаете, что когда проходили юбилейные торжества, посвященные победе в Отечественной войне 1812 года, во Владимир приезжали руководители Общества потомков участников этой войны…

– А при чем здесь Владимир? – Иван был острой занозой и цеплялся к каждому слову.

– Это всенародный праздник и праздновали его, молодой человек, по всей России, – холодно парировал журналист. – Так вот, гости приехали из Москвы на открытие памятника Багратиону, которое недавно состоялось в селе Сима.

– И Иафета, – сострил Ваня, начитанный в ветхозаветной истории.

– Нет, господин религиозный философ, в данном случае, скорее Хама, – вновь парировал Александр Романцев. – Так вот. Село Сима находится в Юрьев-Польском районе. Самым почетным гостем стала праправнучка Кутузова.

Глеб впечатлился:

– Обалдеть.

– Да, молодые люди. А вы знаете, что только после 1962 года потомки фельдмаршала смогли открыто говорить о своем родстве с Кутузовым? До этого времени они вынуждены были всячески скрывать свое дворянское происхождение.

И журналист метнул взгляд в сторону заносчивого мальчишки. Майка попыталась сгладить ситуацию:

– Это потому, что шли преследования? Да?

– Конечно, милочка.

– Она, конечно же, милочка, несмотря на то, что Маечка.

Выпад Ивана остался без ответа.

– И как же сложилась судьба этой праправнучки? – Майка, как ни в чём не бывало, продолжала интервьюировать своего спутника.

– Удивительно. Во время Великой Отечественной войны семиклассница Кира, так ее зовут, работала на лесозаготовках. А когда война закончилась, долго не могла поступить в институт, дворянские корни мешали. Но получить высшее образование ей все же удалось, причем в МГИМО.

– Ого. – откликнулся Глеб.

– А как Вы хотели, молодой человек? Кутузов был хорошим дипломатом, и внучке захотелось продолжить труды деда. Знаете, наследственность – это такая неистребимая вещь…

– А в Вашей жизни было какие-нибудь встречи, связанные с Наполеоном? – Майка пыталась вести светскую беседу, но напряжение нарастало.

– Была, и довольно-таки необычная.

– Какая? – Глеб тоже работал на снижение напряжения, в этом была его прямая заинтересованность. Его замысел летел под откос, он уже мысленно прощался со своими проспоренными деньгами и подготовленными маршрутами.

– Встреча с потомком Наполеона – Шарлем. Он посетил Москву в 2009 году в ходе реализации одного нашего телевизионного проекта. Шарль сначала отказался знакомиться с праправнучкой Кутузова, а затем все же согласился. Правда, есть торт «Наполеон», который принесли мы он не стал.

– Почему? – спросила Майка, разрезая свой торт и раскладывая его по тарелкам. – Кто еще будет чай?

Иван подставил свою чашку и в упор посмотрел на Майку.

– Если бы Вы мне налили мышьяка с лимоном, – томно произнес он, – я бы выпил из Ваших рук, сударыня. И так три раза на дню…