Мост над черной бездной
Шрифт:
– … А она мне и говорит: что ты, Адель, с твоими талантами – и в Большой театр! – рассказывала Адель, причем, кто такая «она», Паша так и не узнал. – А я и говорю: но это хотя бы достойное место!.. А тут этот лизоблюд пристал ко мне с манжетами! Мне было ясно, что флорентийское кружево к его саратовскому прононсу не идет! Воланы, только воланы! И я ей говорю, что я не знаю, к каким сапожкам привык их Гамлет, я не дам ему свиной кожи, это какой-то шизоидный обструкционизм…
Квартирка Адели была слишком тесной для нее, и выглядела она в ней словно попугай
Номер не обслуживался. Он уже набрал номер Элли, чтобы попросить адрес, но тут Адель заявила, что знает, где живет этот самый адвокат, но сегодня они к нему не попадут, потому что он в суде.
– Мы поедем к нему завтра.
– Тогда я вернусь в квартиру Перцевых, – сказал Паша. – Спасибо за пельмени.
– Нет! – уперлась Адель. – Я вас не отпущу одного в город. Вы же там заблудитесь!
– Да с чего?…
Закипая, Паша встал. Адель перекрыла ему выход.
– Уже поздно, куда вы пойдете? А эта их Марья Ивановна (как Паша понял – домоправительница) – чистая мегера! Она вас не накормит, вы там помрете у нее.
– Гос-споди… – проворчал рыжий сыщик и тут же сладко улыбнулся: – Может, выпьем?
Адель обрадовалась:
– Да! У меня есть ликер…
– Нет, ликер – не совсем мой напиток. Давайте я за водкой схожу?
– Ну…
– По правде, мне очень надо выпить, – интимно сообщил Павел Петрович. – Где тут у вас магазин? Доставайте рюмки, я сейчас!
Так ему удалось удрать.
Имя перцевского адвоката он узнал по телефону у фрекен Бок, через справочную нашел адрес и поехал в сторону центра. К дому Андрея Витальевича прибыл через полтора часа и удачно застал адвоката дома. Тот встретил гостя в спортивном костюме, слегка вспотевший от упражнений на велотренажере, но при упоминании фамилии Перцева принял деловой вид, пригласил гостя войти.
Паша разместился в удобном кресле в кабинете Андрея Витальевича, терпеливо подождал, пока тот примет душ и переоденется. Первым делом спросил об Олеге.
– Звонил ли он? – удивился семейный адвокат. – Нет, конечно. Особенно Олег. В последний раз я о нем слышал, когда Никита Львович вычеркнул его из завещания. И все.
– А секретарь ваш не мог…
– Да нет у меня секретаря, – вздохнул Андрей Витальевич. – Может, помянем Перцева? Вы тот самый парень, что был с ним в момент его смерти? Я знаю, конечно! – ответил он, заметив удивленный Пашин взгляд. – Обстоятельства смерти Никиты я изучал внимательно, это же моя профессия. М-да…
– Он был необычный человек, – сказал Паша, вдруг поддавшись чувству. – Мне жаль, что так получилось.
Адвокат уже достал из стола бутылку французского коньяка и пузатые бокалы.
– Ну, знаете ли… – задумчиво произнес он. – Характер Никиту сгубил. Если уж он вбивал себе в голову, что должно быть вот так, – Андрей Витальевич легонько стукнул по столу бокалом, – то рога всем обломает, но сделает по-своему!
– Человек-паровоз, – сказал
– Да, очень верно сказано! Так, а вы тоже пострадали? Я помню, ранены были, верно?
– Немного. Что ж, светлая память…
– Светлая память.
Седов не ожидал, что столичный адвокат будет столь приветлив, однако теперь предстояло постараться узнать об Олеге побольше.
– Скажите, вы Олега хорошо знаете? Мог ли он убить Артура?
– Убить? А что, есть такая версия?
– Поэтому я тут и нахожусь.
– Вы знаете, я бы не поверил в такую возможность. Олега я много раз видел, разговаривал с ним. Если бы он и убил кого, то только из страха или по неосторожности. А отравить преднамеренно, вытащить на мост – это сделал кто-то с иным характером. И мотив… Месть? Зависть? Нет. Не похоже это на Олега, вот что.
Разговор занял много часов и продлился почти до полуночи. Собеседники прикончили бутылку коньяку, настроение их приняло лирический характер. Андрей Витальевич рассказывал о Перцеве, о том, как они познакомились, подружились, вспоминал разные вещи о нем и его семье. Павел Петрович обрисовал – с юмором и в красках – свое недолгое знакомство с Никитой Львовичем.
На ночевку в дом Перцева адвокат отправил Пашу на такси. Проводил, оплатил, несмотря на протесты сыщика, постоял в дверях подъезда, глядя вслед удаляющейся машине.
Тем временем мысли Седова уже перескочили на темы животрепещущие. Он начал понимать, что в Москву приехал зря. Набрал телефон Элли, она не ответила. Скорее всего, спала или, Пашка недобро прищурился, знает, что он звонит, чтобы поругаться, и не берет трубку.
Потом Павел Петрович вдруг сообразил, что Яна ему так и не позвонила. Не может быть, чтобы, обнаружив записку, она не почувствовала себя задетой. А если Яна не потребовала объяснений, значит, обиделась серьезно. Сейчас звонить ей было поздно, а вот утром, поклялся себе Пашка, он сумеет найти нужные слова.
И тут же эгоистично признался себе в том, что без нее ему легче дышится.
В восемь утра он проснулся от чьих-то голосов. Фрекен Бок спорила с кем-то в прихожей, причем спустя пару секунд Седов расслышал поющий голос Адели.
– Вы совсем обнаглели, – выговаривала посетительнице Марья Ивановна. – Врываетесь в дом ежедневно да еще разговариваете таким тоном!..
Тут дверь в Пашину спальню распахнулась.
– Ах, как же это вы так скоропостижно сбежали! – запела звонким фальцетом гигантская Адель.
Седов, натягивая на грудь простыню, сел в постели и попросил:
– Дайте мне хоть одеться!
– А я привыкла к раздетым мужчинам, – заявила та.
– Выйдите! – скомандовал рыжий сыщик уже другим тоном.
Он бы и при ней оделся, но неприятна была эта напористость. Адель приняла обиженный вид и удалилась.
И снова она поволокла его в свою норку. По дороге завела разговор об Элли.
– Вы вот вчера меня обманули, а Элли очень о вас беспокоилась, звонила. Ей было бы спокойнее, если бы вы у меня остановились.