Мост над черной бездной
Шрифт:
Он молчал, и она добавила:
– Я сочувствую тебе. Я вижу, что ты переживаешь. Не думай, что я рада этому. Я хотела, чтобы ты просто расстался с ней, но смерти я ей не желала.
Все сказанное напомнило Седову о той Яне, которую Паша почти любил прежде. Она никогда не была мелочной, ревнивой или злобной.
Чувство вины от этого только усилилось. Паша сел возле Яны, приобнял ее и сказал:
– Спасибо.
Она упала назад, в подушки, а он ушел на кухню, чтобы снова пить и думать.
Немного неправды ради истины
Поздно
– Так ты добился разрешения на эксгумацию? – ядовитым тоном спросил он. – Получил свое, смотри-ка!
– С чего ты взял? – не слишком искренне удивился Седов. В этот момент он переживал острое чувство победы, но это надо было скрывать, скрывать изо всех сил.
– Шеф вызвал, велел заново дело Артура Перцева заводить!
– Шеф же, а не я! – отбояривался рыжий сыщик.
– Ну да, а шефу Костаки позвонил, а Костаки ты по мозгам проехал!
– По-твоему, я мог проехать по мозгам миллионеру Костаки?! – пьяненько куражился Пашка. – Да меня к нему и на километр бы не подпустили!
– Психам везет, – буркнул Витя.
Его настрой Седову весьма нравился.
– И так как теперь на тебе висит еще одно запутанное дело, ты, конечно, будешь рад моей помощи!
Из трубки донеслось протяжное «ох…», потом Калачев сказал:
– Слово «рад» не совсем точно выражает мои эмоции. Вообще не выражает, если честно. Да и помогать мне не надо. Лично я ничего делать не буду…
– Мне нужно с вашим экспертом поговорить, – перебил его Седов.
Калачев с деланой ленцой согласился:
– Ладно, запиши телефон…
После разговора с Витей отставной сыщик уже не сомневался, что его друзьям в форме помощь нужна позарез. Причем их заинтересованность в раскрытии дела Перцевых – уже с четырьмя погибшими – имеет, скорее всего, некую тайную подоплеку, видимо финансовую, и фамилия Костаки тут очень кстати. И чтобы не проговориться, Калачев делает вид, будто ему и само дело навязано, и раскрывать он его не торопится.
Для Паши все это означало только одно: он может пользоваться помощью Вити и его коллег вовсю, а значит, те факты, которых не хватало, у него будут!
Рыжий сыщик оглядел пустые пивные бутылки на столе, разочарованно вздохнул и бухнулся мордой вниз на плоский и жесткий диванчик. Сон пришел в тот же миг.
Эксперт, с которым так рвался поговорить Паша, оказался красивой женщиной. У нее были большие ясные глаза и огромное нежелание разговаривать с сомнительного вида рыжим мужиком. Про красоту Седов узнал только при встрече, а вот про нежелание – еще из телефонной беседы. Поэтому он и напросился увидеться лично, причем в кафе, неподалеку от здания, в котором располагались службы экспертов. Надеялся, что в свободной обстановке ему будет проще обаять эксперта.
Иногда он был очень самонадеян на свой счет.
Женщина появилась в кафе без опоздания – невысокая брюнетка лет тридцати с собранными в пучок пушистыми черными волосами. Скучный костюм серого цвета, юбка до колена, туфли на толстом надежном каблуке. Эксперт всем своим видом излучала уверенность в себе и недоверие к собеседнику. Интуиция подсказывала Седову, что
Рыжий сыщик поймал взгляд Любови Александровны и не отпускал его во время всего разговора, так как предположил, что эта красавица верит в настоящих героев. Причем в таких, каких показывали в старых советских детективных фильмах о милиции. А эти герои – советские сыщики – всегда смотрели прямо, были сдержанны, ироничны и назидательны.
– Это вы? – спросила она, приближаясь к его столику.
– Да, конечно. Кофе?
Она согласилась на кофе, но от пирожных отказалась. Паша попросил разрешения закурить, Любовь Александровна тоже достала сигареты.
– Я не понимаю, – сказала она, – почему обязана озвучивать перед вами информацию, которую не должны знать посторонние, но Виктор Николаевич сказал мне, что начальство не возражает. Как такое может быть?
Закуривая, Седов прикидывал в мозгу подходящий ответ. Как только погасшая спичка упала в пепельницу, он сказал, стерев улыбку с лица:
– Ваши сотрудники защищают правду. Это самое сложное дело в мире. Вы ведь знаете, что многие значительные люди в нашем городе мечтают, чтобы сотрудники полиции пели под их дудку? – Она не кивнула, ничем не выразила согласия, но Паша чувствовал, что перетянул на свою сторону большую часть каната. – Так вот, в этом городе есть и другие люди, совсем незначительные, но готовые оказать сотрудникам полиции посильную помощь. Некоторые из них оказались свидетелями разных событий, они могут узнать и больше, но для этого им нужно располагать кое-какими сведениями…
– Вы работаете под прикрытием? – серьезно спросила она. – Почему мне не сказали прямо?
– Ничего такого я не говорил. – Паша выжимал предельную искренность. – И никто вам этого не говорил. И если у вас спросят…
Она чуть побледнела, стала еще серьезнее. Взялась за сигарету.
Принесли кофе, Седов смотрел на Любовь Александровну слегка прищурившись. Это придавало взгляду значительность.
– Вы хотите знать, отчего умер Артур Перцев? – спросила она. – Хорошо. Вы в химии разбираетесь? Нет? Ну ладно, я обывательским языком… Амальгедрид – основа для чистящего порошка, выпускаемая на гродинском химическом заводе. Это порошок, внешне похожий на соду. Он безвреден, даже если вдохнуть его, но если проглотить, то амальгедрид смешается с желудочным соком, с кислотой, и отравит потерпевшего в течение пятнадцати – двадцати минут. С алкоголем амальгедрид действует особенно быстро. Отказывает печень… – Она подыскивала «обывательские» слова с заметным усилием, но Паша считал ее муки заслуженными. – У Артура Перцева черная печень, словно ее сожгли.
Сыщик кивнул своим мыслям, он был безумно доволен ее словами, хоть и скрывал это, как самую страшную тайну в своей жизни.
– И то же самое – с охранником Ильей, Олегом Перцевым и Элли Перцевой?
– Да.
– Это… мучительно?
– Острая боль, я думаю, резкая, но недолгая.
– А рвотные массы Ульяны Перцевой?…
– В них есть амальгедрид, но он не растворен. Похоже, его насыпали сверху на рвотные массы.
– Есть ли в организме Артура Перцева остатки реланиума?