Мост в прошлое, или Паутина для Черной вдовы
Шрифт:
Ворон тяжело вздохнул:
– Слушай, Наковальня… а может, мы его того – наглухо?
– Решай сам, – откликнулась она. – Меня-то нет, ты же понимаешь. А вот тебе как потом выкручиваться – я даже не знаю. Ты вообще что от него хотел-то? Для чего бумаги искал?
– Ой, боюсь, не понравится тебе то, что я скажу, да ладно. Зарвался Гришка, так зарвался – не дай бог никому. Все под себя подмял, мало ему официальной власти – так ведь и корону «смотрящего» скидывать не желает. А разве по закону это, чтоб при власти и при общаке?
Марина пожала плечами:
– Ну, так
– Пока дождешься – по миру пойдешь, – с досадой произнес Ворон. – На него только за этот месяц два покушения было – и все мимо кассы.
– Ну, еще бы! Попробовали бы мои исполнители всерьез его отоварить, – фыркнула Коваль. – Не-ет, он мне нужен был испуганный до мокрых простыней по утрам.
Ворон захохотал:
– Удалось?
– А то! Говорят, в бункере ночевал последние ночи, перед тем как на совещание какое-то уехать, – улыбнулась Марина и этим вызвала еще большее веселье у собеседника. – Вот теперь бери его, тепленького и мокрого, и делай что хочешь. Я на все подпишусь, ты же знаешь.
– То есть – моими руками загрести хочешь? – уточнил Ворон, и она кивнула:
– Миш, а чьими? Но думаю, что и тебе это выгодно. Не будешь глуп – и в мокруху не вляпаешься, и выгоду поимеешь.
– А ты? Что поимеешь с этого ты?
Марина мечтательно закатила глаза и проговорила тихим голосом:
– А я буду спокойно жить, растить сына…
– И все? – удивился Ворон.
– А что еще? Больше и не надо ничего.
Ворон какое-то время молчал, взвешивая все за и против этого предложения. Перспектива стать неофициальным главой города и использовать Беса, как марионетку, его очень привлекала. Настолько, что он был согласен на любое предложение.
– Давай так сделаем, – начал он, приняв решение. – Чтобы ни у кого из нас не оставалось вопросов к другому, мы бумаги поделим пополам. Таким образом, у тебя будут гарантии и у меня – тоже. Ты ведь уедешь, не останешься здесь?
– Нет, Миша, не останусь. Мне здесь всюду больно, понимаешь? Всюду – и в ресторане этом, и на кладбище, и просто на улице, – потому что каждый камень напоминает о чем-то. Как по ножам хожу каждый день. Старая я уже для таких финтов, тяжело мне.
– Ну, и отлично. Надеюсь, ты не сомневаешься в моем слове?
– Вроде не было нужды, – улыбнулась Марина. – Мы с тобой всегда по одну сторону стояли, не бегали туда-сюда. И уж если на то пошло… так не стала бы я тебе открываться, если бы не доверяла. Сам понимаешь, биография у меня интере-е-есная, – протянула она, внимательно наблюдая за тем, как меняется выражение его лица.
– Н-да… – неопределенно бросил Ворон. – Тут ты права – риск был. Но ты меня знаешь, Наковальня. Я за добро добром плачу. Тогда – по рукам?
Марина вынула из сумки папку, отделила, не глядя, верхнюю половину листов и отдала Ворону. Тот бегло просмотрел их и расцвел. Этого было вполне достаточно, чтобы управлять мэром так, как заблагорассудится.
Они вышли из ресторана вдвоем, под руку – больше им нечего было опасаться со стороны друг друга.
– Мишка, ты особо-то все равно не звони, что меня видел, не поверят тебе, – легко
– А я и не видел, – улыбнулся он. – Что – не могу просто интересную женщину на ужин пригласить? Может, мы в театре познакомились!
– Ой, умру – театрал! – захохотала Марина. – Ладно, Мишаня, бывай. Надеюсь, больше уже не увидимся.
Он не ответил, поцеловал ее еще раз и, махнув рукой, пошел к своей машине. Коваль закурила, провожая его взглядом, вздохнула с облегчением и тоже направилась к припаркованному джипу.
Всю обратную дорогу Марина пересказывала телохранителям разговор с Вороном. Гена хмурился и недовольно бурчал, что не надо было открываться, но Марина только махала рукой:
– Я тебя умоляю! Меня Ветка сдала, а потом, видно, перепугалась, начала мозги ему промывать.
– Ну, дает Виола Викторовна, – протянул Гена.
– Ой, да и черт с ней! Зато буду точно знать, что с ней больше вообще лучше дел не иметь. Знаете, мальчики, мне вот даже не обидно. Человек – существо неблагодарное и подлое. Хотя обобщать нельзя, пожалуй, – усмехнулась она. – Ну что, Никитка, в ресторан-то идем? Или передумал?
Даже в темноте машины было заметно, как вспыхнули румянцем щеки молодого телохранителя.
– Если только вы не передумали.
– Никита! – укоризненно проговорила Марина, высовываясь между сидений. – Я тебе обещала и сдержу слово. Сейчас вот Гену высадим – и поедем.
Они довезли Гену до дома, Марина пересела вперед, и джип рванулся из двора на трассу. Коваль чувствовала небывалую легкость – все вышло даже лучше и проще, чем она думала. И жар загребать можно чужими руками, и спать спокойно – Бесу теперь будет не до нее.
Они сидели с Никитой в маленьком итальянском ресторанчике в центре города, ели пиццу и разговаривали. Никита во все глаза смотрел на Марину, как будто хотел лучше ее запомнить, невпопад отвечал на вопросы, смеялся над собственными промахами и выглядел абсолютно счастливым. Марину же не покидало какое-то странное ощущение надвигающихся неприятностей. Она не могла понять, откуда оно взялось, это чувство, когда опасности вообще не существовало? Люди Ворона, ясное дело, уже за ними не охотились. Мишка объяснил, что кто-то из его охраны увидел выходившего из мэрии Вишнева вместе с телохранителем жены Беса Виолы – Гена был фигурой приметной, а потому подозрение пало на него практически сразу.
Но когда бумаги оказались у Ворона, он сразу же пообещал, что никаких «хвостов» больше не будет, и слово сдержал.
– Вы не хотите прогуляться? – внезапно предложил Никита.
– По набережной? – уточнила Марина, и Никита кивнул.
– Я люблю там гулять вечером, когда никого нет.
– Сейчас уже ночь, так что полное уединение нам гарантировано, – усмехнулась она и встала.
Было прохладно, с реки дул ветер, поднимая с парапета снежинки и разнося их по пустынной набережной. Марина с Никитой брели вдоль реки и молчали. Ночь оказалась удивительно звездной, небо было усеяно мелкими звездочками, казавшимися наклеенными на бархатную бумагу.