Мост висельников
Шрифт:
Я подошел и встал рядом с ней вместе с Риком, Чейзом, Фоксом и Дворнягой, когда Сейнт и Татум оставили нас наедине.
— Мы действительно собираемся здесь жить? — С надеждой спросил я, и мы все посмотрели на Роуг, когда изумленная улыбка озарила ее красивое лицо.
— Что думаешь, Рейнджер? — спросила она, уткнувшись носом в маленькую головку нашей дочери, и та тихо заворковала. — Для меня это прозвучало как «да, черт возьми».
СПУСТЯ
Я бежала по пляжу с ветром в волосах и солнцем, обжигающим спину, смех срывался с моих губ, когда мои мальчики бежали со мной, четверо из них образовали наконечник стрелы со мной на конце. Они тоже смеялись, ухмыляясь мне, когда я повернула голову, чтобы посмотреть на них всех по очереди.
У Фокса был блеск в зеленых глазах, который воспламенял меня, как ничто из того, что я когда-либо знала прежде, сила его воли была горящим маяком, который призывал нас всех ближе к нему с каждым его вздохом.
Джей-Джей смеялся громче всех, его большое сердце и радостный настрой всегда поддерживали остальных из нас, осветляя самые мрачные дни и наполняя их таким же сиянием, как этот, словно мы все переживали какую-то волшебную версию мира, известную только нам пятерым.
Чейз провел рукой по своим темным кудрям, сила его характера всегда заставляла меня чувствовать себя сильнее, то, как он пережил худшее в жизни и все еще умудрялся выходить победителем каждый чертов раз, заставляя меня чувствовать себя непобедимой всякий раз, когда я была в его присутствии.
Взгляд Маверика был полон мрачных обещаний и опасных желаний, которые всегда приводили всех нас к самым серьезным неприятностям, к тем, в которых мы процветали и жили, и которые заставляли нас чувствовать себя на вершине мира, даже когда мы родились на его дне.
Я была самой дикой в нашей группе, той, кто не сдерживался, кто всегда подталкивал нас на шаг вперед, заставлял нас делать что-то большее и никогда не переставал требовать всего, что жизнь могла нам предложить, и даже больше.
И вместе мы впятером были чем-то таким, к чему никто другой не мог прикоснуться. Нас разделяла любовь, более могущественная, чем любая сила на земле, которую никто никогда не сможет разлучить.
Мы добрались до опор, которые поддерживали пирс, и взобрались на ту, где мы давным-давно вырезали свой личный вход в наш маленький украденный кусочек рая, пока все мы не оказались на истертых досках «Игровой Площадки Грешников».
Я бросилась бежать, почти не помня, от какой беды мы мчались на этот раз, когда Колесо Обозрения в дальнем конце пирса прошептало мое имя и, как всегда, подтолкнуло меня поближе к нему.
Я остановилась у его подножия, ощущая вкус морского воздуха на языке и слушая, как волны набегают на песок под нами, когда у меня вырвался вздох.
Мои
— Хотела бы я, чтобы мы могли прокатиться на нем по-настоящему, — задумчиво произнесла я, не сводя глаз с кабины, которая мягко покачивалась на ветру, дразня меня нереальной возможностью.
— Однажды мы это сделаем, — сказал один из них, и я даже не была уверена, кто именно, потому что все они обещали мне это больше раз, чем я могла сосчитать, их слова никогда не теряли своей уверенности, и сладость этого невыполнимого обещания обволакивала меня и заставляла мое сердце наполняться надеждой, хотя я знала, что это никогда не сбудется.
— Она маловерная, — поддразнил Чейз, ведя меня по пирсу, закрывая мне глаза руками, а шаги остальных окружали нас, пока они провожали меня до конца пирса, к колесу обозрения, которое они потратили бог знает сколько лет, любовно раскрашивая и реставрируя в свободное время.
— Мне все равно, работает оно или нет, — сказала я им в сотый раз, потому что это был не первый раз, когда они объявляли, что эта штука снова запущена только для того, чтобы я села в нее, и она не сдвинулась ни на дюйм, когда они попытались его запустить. Для них стало распространенной шуткой и предметом гордости то, что они действительно верили, что смогут это сделать, и отказались позвать кого-либо на помощь, но это только укрепило мою уверенность в том, что эта последняя попытка была обречена на провал, как и все остальные.
— Ложь, — отчитал Джей-Джей, наклоняясь, чтобы заговорить мне на ухо, и от его близости у меня по спине пробежали мурашки. — Что я тебе говорил, что мне придется с тобой сделать, если ты снова потеряешь веру в нас из-за этого?
— Напомни мне, — промурлыкала я, и Рик издал резкий смешок, потому что мы все знали, что это касалось меня, их и моей последней ролевой фантазии, которая могла быть или не быть похожей на то, чтобы быть пойманной в ловушку принцессой, выросшей в царстве фейри, где старые боги давно были потеряны, но проснулись и мстили всеми лучшими и худшими способами. Я позволяла им дергать меня за волшебные волосы и делать из меня своего добровольного слугу, в то время как каждый из них играл роль либо жестокого охранника, который был обязан защищать меня, но втайне хотел изнасиловать до бесчувствия, либо уличного головореза, который хотел украсть меня из моего дворца и научить меня, как хорошо чувствовать себя во всех видах зла. Да, я была полностью согласна на такое наказание, и они все это знали. Это была игра злобы и жадности, которой мы предавались так часто, как только могли.
— Прекрати так ухмыляться, или я придумаю свою собственную фантазию, чтобы разыграть ее с тобой, — добавил Фокс, и я ухмыльнулась еще сильнее, потому что, да, пожалуйста.
Они все рассмеялись, хотя в этом звуке была какая-то резкость, которая слишком ясно давала понять, чем закончится эта ночь, и я должна была сказать, что у меня нет против этого никаких возражений.
Мы остановились, и Чейз убрал руки с моих глаз, все четверо практически подпрыгивали на носках, указывая мне на пудрово-розовую кабину, дверца которой была приглашающе открыта прямо передо мной.