Мотылек, который топнул ногой (сборник)
Шрифт:
– Пожалуй, так удобнее. Твой рисунок очень похож на наши жерди, – со смехом заметил Тегумай. – Слушай, теперь я нарисую ещё один звук, в котором будут и змея, и жерди. Я говорю «ши». Ты знаешь, племя Тегумая называет так копьё или острогу, Тефи. – И он снова засмеялся.
– Не смейся надо мной, – нахмурилась Тефи, вспомнив о письме-картинке и о грязи в волосах Незнакомца. – Нарисуй две или три остроги, отец.
– На этот раз у нас не будет ни бобров, ни холмов, – решил чуть-чуть подразнить дочку Тегумай. – Чтобы нарисовать остроги,
И он нацарапал вот это…
– Даже твоя мама не подумала бы, взглянув на этот рисунок, будто меня убили.
– Перестань, папа. Мне и без того стыдно. Лучше скажи ещё что-нибудь. Мы придумываем такие хорошие вещи.
– Гм… – откашлялся Тегумай и задумчиво посмотрел вверх. – Ну хорошо, «йиш», что значит небо.
Тефи быстро нарисовала змею и жерди. Потом задумалась и сказала:
– Мы должны придумать новую картинку для последнего звука. Й-и-и-ш, йиш, й-и-и! – протянула она. – Знаешь, очень похоже на обозначенный тремя копьями звук. Вот только нужно что-то ещё прибавить, чтобы понять – это именно небо… Давай нарисуем птицу, летящую в небе! И вот что она нарисовала.
Тегумай же продолжал царапать бересту, и его рука дрожала от волнения. Рисовал он долго.
– Смотри внимательно, Тефи, – сказал наконец Тегумай, – и постарайся понять, что это значит на языке нашего племени. Если ты всё сумеешь прочитать, то мы с тобой сделали поистине великое открытие.
– Копья, а над ними летящая птичка, и ещё копья, шесты, хвост карпа, яйцо и, наконец, рот карпа… – прочитала Тефи. – Йиш-уоа. Небесная вода!
В эту же самую минуту на её руку упала капля: небо давно хмурилось.
– Дождь идёт, папа. Ты это хотел сказать мне?
– Конечно, – ответил Тегумай, – и я рассказал тебе о дожде, не произнеся ни одного слова.
– Мне кажется, я всё поняла бы через минуту, но благодаря дождевой капле я прочитала быстрее то, что ты мне написал. Я никогда теперь не забуду, что «йиш-уоа» значит «дождь», или «скоро пойдёт дождь». Знаешь что, папа? – Она вскочила и стала прыгать вокруг отца. – Может быть, ты когда-нибудь уйдёшь на рыбалку ни свет ни заря и перед уходом напишешь «йиш-уоа» на закопчённой стене. Тогда как только я проснусь, то сразу же пойму, что собирается дождь, и захвачу с собой свой капюшон из бобровой шкуры. Вот мама-то удивится.
Тегумай тоже вскочил и запрыгал от радости: в те времена папы не стеснялись прыгать и танцевать.
– А если я захочу тебе сказать, что идёт дождь, но несильный, и что ты можешь смело идти к реке, скажи – что же тогда придётся мне нарисовать? Произнеси это на языке племени Тегумая.
– Йиш-уоа-лас, уоа-мару (небесная вода-конец-река-идти.) Сколько новых звуков! Право, уж и не знаю, как мы обозначим их все.
– А я знаю, знаю, – перебил её Тегумай. – Погоди минуту, Тефи, мы сделаем ещё кое-что и закончим на сегодня. У нас есть уже «йиш-уоа», правда? Но вот «лас» – вещь трудная. Ла-ла-ла! – прокричал Тегумай, помахивая зубом акулы. – Лас!
– В самом конце шипящая змея, а перед змеёй – рот карпа.
– И правда, мы должны что-то придумать с «л». Знаешь, мы первые люди в мире, кто изобрёл что-то подобное, Тефимай.
– Я очень рада, – обрадовалась Тефи и сразу же зевнула, так как сильно устала.
– «Лас» – значит ломать, прекращать, оканчивать, правда? – спросила она.
– Правда, – согласился Тегумай. – «Уоа-лас» значит «в котле, в котором твоя мама готовит пищу, вода закончилась в тот момент, когда мне надо идти на охоту».
– А «ши-лас» значит, что твоя острога сломана. Ах, если бы я подумала об этом, вместо того чтобы малевать глупых бобров для того милого Незнакомца.
– Ла, ла, ла, – повторил Тегумай, помахивая своей палкой и хмуря брови. – Вот досада-то!
– Я могу без труда нарисовать «ши», – продолжала Тефи. – А потом можно нарисовать и твою сломанную острогу. Смотри. – И вот, что получилось у Тефи.
– Именно то, что нужно, – сказал Тегумай. – Это «л» совсем не такое, как другие знаки, и мы его ни с чем не перепутаем. Смотри, Тефи. – И он нарисовал вот это…
– Теперь «уоа»… Ах нет, его мы уже нарисовали. Ну тогда давай «мару». «Ма-мам-мам-мам». Чтобы произнести эти звуки, нужно закрыть рот. Хорошо, нарисуем закрытый рот. Что-нибудь вот в таком роде.
И вот что нарисовал Тегумай.
– Теперь открытый рот карпа. Выходит «ма». Но что мы придумаем для «р-р-р-р», Тефи?
– Это сердитый шум. Так шумит камень, когда вырвется из-под твоей ноги и завертится на каменистом берегу.
– Ты говоришь «завертится»? Повернётся, сделает круг и остановится? Вот так бежит камешек, который как будто кричит «р-р-р»? Смотри. – И вот, что нарисовал Тегумай.
– Да, да, – ответила Тефи. – Только зачем столько значков? Довольно двух.
– Одного достаточно, – решил Тегумай. – Если из нашей игры выйдет что-то путное, а мне кажется, что выйдет, то чем проще будут картинки, тем лучше. – И вот что у него получилось.
– Готово! – воскликнул Тегумай, подпрыгнув на одной ноге. – Я нарисую все картинки рядком, как мы нанизываем рыб на жилу оленя.
– А не лучше ли между отдельными словами поставить по маленькой палочке, чтобы они не терлись друг о друга, как настоящая рыба?
– Нет, между словами я оставлю пустые пространства, – сказал Тегумай.
Он с большим усердием нацарапал все знаки на куске свежей березовой коры. Вот что у него вышло:
– Йиш-уоа-лас уоа-мару, – прочитала по слогам Тефи.
– Ну на сегодня довольно, – сказал Тегумай. – Ты устала, Тефи. Ничего, дорогая, завтра мы окончим дело, и о нас будут вспоминать через много-много лет после того, как люди срубят самые большие деревья в наших лесах и разрубят их на дрова.