Mousetrap Heart
Шрифт:
Буркнув что-то вроде «Мне пора!», Джордж-Майкл умчался прочь, закрыв руками голову. И надо же было ему так опозориться! Что теперь делать?
Фред над бедой брата только посмеялся и предложил переключить внимание на более важные вещи — например, на издевательства над Амбридж. Джордж с радостью увлекся идеей брата, но Полумна все же не исчезала из его головы. Он некстати вспоминал, как они частенько раздумывали вместе над тем, как разлучить Джинни и Корнера, как Полумна то и дело рисовала его портреты — Джордж был просто поражен талантом Полумны. В отличие от волшебников, она не пользовалась
Джорджу нравилось наблюдать за творческим процессом. Он часто становился свидетелем того, как Полумна делала свои зарисовки — иногда то были пейзажи Хогвартса, иногда — ученики. Полумну сторонились, и потому чаще всего ее натурщиком служил Джордж, находивший в этом какое-то удовольствие. Открывать Полумну с другой стороны было удивительно. Она казалась вполне себе нормальной, когда не разглагольствовала насчет всяких нарглов и ежух — хотя даже это умиляло Джорджа, — и, пусть танцевать она явно не умела, зато рисовала просто потрясающе и была прекрасным собеседником. С ней можно было поговорить на любые темы и быть уверенным, что никто об этом не узнает. Полумна понимала Джорджа как никто другой, она умела его слушать, причем слушать не только то, что он говорил, но и о чем молчал.
Подчас парень сам удивлялся тому взаимопониманию, что возникло между ним и Полумной. Казалось бы, двух так непохожих друг на друга людей не найти — не считая, конечно, Фреда и Гермиону, — но, находясь рядом с Полумной, Джордж чувствовал себя так, будто она — нечто вроде его близнеца.
«Уж не влюбился ли ты часом, Джордж? – спрашивал самого себя парень. — Чёрт, да ты становишься таким же, как Фред, что с ума сходит по Грейнджер… Что ж это происходит в Хогвартсе? Мы запали на самых неподходящих девчонок! Но, фестрала мне в матери, мне это нравится!»
— Пуфф, оторвались! — пробормотал Джордж, залетая в пустой класс. Следом за ним забежал взъерошенный Фред с перьями в волосах — Гермиона применила к удиравшим близнецам «Оппуньо!», и маленькие и такие милые птички больно заклевали парней — особенно, конечно же, Фреда.
— Не стоило тебе говорить ей про завтраки, — буркнул Фред, вычесывая перья. — Кто тебя за язык тянул?
— Ну, я думал, ты ей уже все рассказал…
— Ты достал икру? — перебил Фред.
— Ага! — кивнул Джордж.
— Что это вы задумали?! — раздался голос запыхавшейся Гермионы, привалившейся к двери в класс.
— О, Гермиона! — расплылся в довольной улыбке Фред. — Лучше не задавай таких вопросов, на которые не хочешь узнать ответы.
— Я вас прошу, не шутите с Амбридж! Она может быть очень, очень опасна!
— Она? Опасна? — фыркнул Джордж. — Гермиона, ты в своем уме? Это же министерская жаба! Какая от нее опасность? Максимум, что она может мне сделать — это заразить бородавками.
— Кстати о жабах. Где Тревор?
— Здесь! — Джордж достал из-за пазухи оглушительно квакавшего питомца Невилла. — Ну, пошли?
— Гермиона, ты с нами? — спросил Фред. — Пошли, если не боишься.
— Я не боюсь, но с вами не пойду. Фред, ты разве не понимаешь, что ваши
— Может, и не дурак, — хитро подмигнул Гермионе парень, — но сегодня слушать занудные лекции и вести себя как пай-мальчик не собираюсь. Или ты идешь с нами, или стучишь на нас МакГонагалл или же самой жабе. Ну, что ты выбираешь?
Джордж уже давно убежал, не дожидаясь брата, и Гермиона вдруг с пугающей четкостью осознала, что находится с Фредом в пустом классе один на один. Парень приблизился к ней вплотную и сейчас задумчиво наматывал кудрявый локон, смотря Гермионе прямо в глаза. На его губах играла легкая улыбка, успевшая одновременно и надоесть девушке, и в то же время заставившая сердце затрепетать. Против воли Гермиона смущенно потупилась, избегая смотреть на Фреда. Никогда она не чувствовала себя с парнями — с Роном и Гарри — смущенной и неловкой. Но вот Фред постоянно ставил ее в подобные ситуации, похоже, находя в этом мстительное удовольствие — ведь Гермионе как никому другому удавалось заставлять его чувствовать себя ослом в большинстве случаев. Хоть война между ними и закончилась, они все равно подкалывали друг друга, не собираясь останавливаться на этом.
— Гермиона, я… — вдруг пробормотал Фред, и его руки осторожно обвились вокруг талии девушки. — Я хотел сказать…
— Эй, ну вы идете там? — в дверном проеме показалась взъерошенная голова Джорджа, недовольно смотревшего на парочку. — Я все, конечно, понимаю, голубки, но давайте вы поворкуете, когда мы закончим с Амбридж?
— Ничего мы не голубки! — возмутилась Гермиона, отпихивая Фреда. Не ожидавший этого парень рухнул на парту и опрокинул ее с жутким грохотом.
— О Мерлин, Гермиона, от тебя действительно одни неприятности! — пробурчал Фред, поднимаясь с помощью девушки. — Пошли, пока Филч не поднял тревогу.
Чувствуя себя виноватой, Гермиона снова помчалась следом за близнецами. Пожалуй, это уже входит в привычку. Догнавший ее Фред схватил девушку за руку, помогая поспевать следом за братьями. Школьники ворвались в кабинет Амбридж и захлопнули за собой дверь.
— И что вы собираетесь устроить на этот раз? — поинтересовалась Гермиона, усевшись в кресло и наблюдая за действиями близнецов.
— Небольшой сюрприз, — подмигнул Гермионе Фред. — Так, Джордж, доставай плакат!
Спустя некоторое время над столом Амбридж был развешан огромный, увеличенный магией плакат с ее лицом, периодически превращавшимся в жабью рожу. Взмахнув палочкой, Джордж заставил эту рожу выкрикивать — точнее, выквакивать, — лозунги вроде «Министерство Магии – Маразматики!» и «Я люблю Корнелиуса Фаджа».
— Оригинально, — прокомментировала Гермиона с выражением полного скепсиса. — И это все?
— Основное представление будет завтра, — многообещающе заявил Фред. — Пошли, пока нас никто не хватился.
— Если что, Гермиона, скажешь, что выполняешь обязанности старосты и тащишь нас на растерзание МакГонагалл, — хохотнул Джордж.
Ребята без приключений добрались до башни факультета и разбрелись по спальням. Все трое засыпали с довольными улыбками на лице, но у одного эта улыбка была вызвана мыслями о Полумне, у другого — о Гермионе, а у третьей — о Фреде.