Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия
Шрифт:
Возмущённые происходящим Петухов с Бегловым уже что-то доказывали кому-то из организаторов турнира – пузатому мужику с большими залысинами. Возмущались оба, но Беглов, думаю, на английском, а Петухов так, за компанию, на великом и могучем. Организатор разводил руками и делал вид, что он тут ни при чём, что ничего криминального не происходит. А Мохаммед продолжал свой монолог.
– Но я не обиделся на этого парня, – он снова похлопал меня по спине. – Потому что у него сработал инстинкт боксёра после того, как я сделал вид, в шутку, будто хочу его ударить после слов о том, что Фрейзер сильнее меня.
И
Наконец-то на ринг поднялся толстенький, до которого докапывались Петухов с Бегловым, мягко и даже осторожно взял у Али микрофон.
– Леди и джентльмены! Спасибо, что пришли! Спасибо участникам сегодняшнего турнира, показавшим красивый бокс! И спасибо мистеру Али за его яркое выступление! А теперь я объявляю мероприятие закрытым. Всем спасибо и до новых встреч.
И, не возвращая микрофон Али, кое-как протиснулся между канатами и спустился с ринга.
– Чёртов ублюдок, – глядя ему вслед, пробормотал экс-чемпион, после чего посмотрел мне в глаза. – Надеюсь, мы с тобой на ринге когда-нибудь встретимся.
И тут же широко улыбнулся, под вспышки фотокамер приобняв меня за плечо. В общем, артист ещё тот.
В раздевалке Петухов возмущался поведением этого, как он выразился, хулигана, даром что негр. А Беглов бегал по кулуарам и вроде как грозился устроить организаторам неприятности.
На выходе меня снова пытались подловить репортёры. Али своей выходкой подлил масла в огонь, и на меня сыпались вопросы, главным образом, сколько мне заплатил Джо Фрейзер за его рекламу. Боже, ну и бред… И ведь теперь понапишут такого – что плакать захочется, как бы в Союзе не аукнулось. Вновь к автобусу пришлось пробиваться с боем.
Переночевали в отеле, я с утра стали собираться в аэропорт. Завтракали в кафе отеля, а на обратном пути в номер меня подловил невысокий тип, чем-то похожий на голливудского актёра Дэнни Де Вито. Коротышка, помогая себе жестами, попросил меня отойти в сторонку, послед чего представился фотокорреспондентом местной газеты «The Louisville Times». О роде его занятий свидетельствовал и висевший на боку кофр. Он вручил мне свежий, пахнувший типографской краской номер издания, где на первой полосе красовались я и Али. Последний улыбался, обнимая меня за плечо, а я стоял с немного растерянным видом. Подкрепляя свои слова активной жестикуляцией, отчего ещё больше в такие моменты походил на Дэнни Де Вито, фотокор сказал, что редактор очень просил, чтобы я сфотографировался с их газетой, держа её перед собой как раз передовицей с фото моим и Али.
– Ладно, – пробормотал я, – уважу, причём совершенно безвозмездно, так как денег вы, судя по всему, предлагать мне не собираетесь.
Попозировал. А дальше мне была вручена в подарок сама газета, а также извлечённые из бокового отделения кофра три фотографии. На них я был с Мохаммедом Али в трёх разных ракурсах, но одна точно была той, что красовалась в газете.
Проводив коротышку взглядом, а запоздало подумал, не повлечёт ли эта фотосессия за собой каких-либо негативных
В 10.15 вылетели из Луисвилла в направлении аэропорта имени Джона Кеннеди, откуда этим же вечером, в 22.40 у нас был запланирован вылет во Франкфурт-на-Майне. На подлёте полюбовались статуей Свободы, и пронеслись дальше, на восточный берег Нью-Йорка, к аэропорту JFK.
Сидеть целый день в зале ожидания терминала всем показалось занятием малопривлекательным, и утром мы попросили старшего тренера подойти к Петухову, попросить разрешения выйти в город.
– Хоть сувениры какие-нибудь купим на оставшуюся валюту, – попросил Казарян.
На самом деле тот собирался купить или джинсы, или магнитофон, да и не только он, но вслух об этом говорить не следовало. А валюту, кстати, мы толком и не успели потратить. В Лас-Вегасе, в районе Стрипа, где мы устраивали моцион, цены в магазинах явно были завышены, что и подтвердил уже бывавший здесь Запорожец. А в Денвере и Луисвилле как-то было недосуг гулять.
– Когда ещё выпадет возможность Манхэттен посмотреть, – добавил Коротаев, почёсывая ногтями затылок под шапкой из кролика.
Петухов был не против, но, в свою очередь, решил посоветоваться с Бегловым. Тот на удивление дал «добро» при условии, что мы будем передвигаться организованной группой исключительно под его руководством.
– Если кто-то потеряется и тем паче опоздает к рейсу – пеняйте на себя, – пригрозил он голосом, обещавшим несчастному все кары небесные. – Вещи можно сдать в камеру хранения.
Но приглядеть за вещами согласились братья Степановы, которые никуда ехать не собирались.
От нашего терминала к станции метро «Sutphin Boulevard» по расписанию ходил специальный автобус. В 10.30, позавтракав в одном из кафе нашего терминала, мы всей толпой, включая Петухова, двинулись на посадку. Ещё четверть часа спустя спускались в нью-йоркский метрополитен.
– Ну и клоака, – брезгливо поморщился Коля Хромов.
К нему как раз протянулась рука местного нищего – заросшего бородой негра, сидевшего на картонке. Он что-то бормотал на английском, что-то, что даже я разбирал с трудом. Впрочем, нетрудно было понять, что дурно пахнувший бедняга просит подаяния.
– Нет у нас денег, мы из СССР, сами бедные, – сказал Хромов.
– Я не понял, – притормозил услышавший его Беглов. – Ты что, Хромов, хочешь сказать, будто в Советском Союзе население живёт бедно?
– Да вы не так меня поняли… – начал было оправдываться тот.
– Всё я прекрасно понял, и выводы для себя сделал, – угрожающе прищурился Беглов. – А всем впредь советую лишнего не болтать.
Нью-йоркское метро и в самом деле представляло собой натуральную клоаку. По сравнению с ним московское – просто райское местечко. Повсюду наплёвано, стены разрисованы как довольно симпатичными, так и похабными рисунками, которые, похоже, никто не собирается оттирать, к перилам прилеплена жвачка, и даже крысы бегают между рельсов. Вот же, случится ядерная война – а они вместе с тараканами выживут. Насколько по сравнению с ними люди всё-таки более хрупкие существа, хот я того же таракана может прихлопнуть тапочкой.