Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия
Шрифт:
– Искренне восхищены, Раймонд Волдемарович, – пожал я руку мэтру после того, как Лайма нас ему представила. – Это точно один из лучших эстрадных оркестров страны.
– Спасибо, – с достоинством кивнул он, – приятно такое слышать от человека, который и сам не последний человек в музыке. Ведь ваша фамилия Покровский?
Он хитро прищурился, а мне не оставалось ничего другого, как с улыбкой развести руки в стороны:
– Угадали… А откуда вы меня знаете?
– Видел вас в Кремле на правительственном концерте, ещё в фойе перед началом, когда вас Гамзатов знакомил с коллегами. Может, и нашему оркестру какую-нибудь
Понятно, человек почему-то уверен, что с джазом у меня не может быть ничего общего. Видимо, основываясь на моих уже известных песнях. Ну и ладно. Мог бы я ему подогнать что-нибудь из ещё несозданного зарубежными авторами типа «Every Breath You Take» или «Piece By Piece», но я не был таким большим фанатом этого направления, чтобы ещё и тексты знать наизусть. А сочинять русскоязычный текст – это нужно время. Можно было бы, конечно, ограничиться на первых порах одной мелодией, но пока я не представлял, как это можно сыграть на гитаре, а с роялем у меня отношения довольно сложные. Есть и в отечественной музыке что-то подобное, типа «Это было так давно…» группы «Машина времени», но опять же, с ходу вот так сыграть я был не готов. То ли дело что-нибудь лёгкое, эстрадное. Например, «Песенка первоклассника», которую напишет Эдуард Ханок и выпустит на миньоне в исполнении Аллы Пугачёвой в 1978 году.
– Раймонд Волдемарович, гитару можно у ваших одолжить? Желательно акустическую.
– Хм, вряд ли у моих найдётся акустическая… Хотя я тут в одной из комнат видел гитару, правда, не знаю, в каком она состоянии.
Гитара питерской фабрики «Арфа», конечно, была далеко не шедевр, но струны оказались все на месте, колки хоть и со страшным скрипом, но крутились, так что мне кое-как удалось настроить инструмент. Песенка играется простым боем, это я помнил, подыгрывал как-то дочке, когда она выступала на школьном концерте. Четыре такта заход, после чего начинаю петь:
Нагружать все больше нас стали почему-то, Нынче в школе первый класс вроде института. Нам учитель задает с иксами задачи, Кандидат наук – и тот над задачей плачет. То ли еще будет, То ли еще будет, То ли еще будет Ой-ой-ой! То ли еще будет, То ли еще будет, То ли еще будет Ой-ой-ой!Когда я допел песню и отложил в сторону гитару, сразу же, предупреждая готовые обрушиться на мою голову дифирамбы, нагло заявил:
– Называется «Песенка первоклассника», из свежего. Предлагаю Лайме попробовать её исполнить, мне кажется, должно неплохо получиться.
Паулс повернулся к скромно стоявшей чуть в сторонке Вайкуле.
– Попробуешь?
– Попробую, – легко согласилась она.
Попробовали они тут же, не отходя от кассы, благо что зрительный зал был пуст, если не считать уборщицы с метёлкой и совком. А на сцене незыблемо стоял рояль, который ещё не успели накрыть чехлом, за него – за рояль, а не за чехол – и сел Паулс. Память у маэстро уникальная, он с ходу
– Аранжировку я беру на себя? – спросил он у меня.
– Конечно, вы профессионал, я вам доверяю.
– Прекрасно… Вы не будете против, если мы эту песню исполним на концерте в преддверии 1 сентября? И вообще введём в наш репертуар? Естественно, авторские будут отчисляться.
– Не возражаю, – пожал я плечами.
А сам подумал, что опять придётся дёргать Нечипоренко с регистрацией песни. Может, в ресторан его сводить в качестве благодарности? Хотя мне кажется, он не из тех, кто посещает подобного рода заведения. Тогда можно отделаться каким-нибудь презентом, типа портфеля из натуральной кожи. Трудно, но можно достать.
Когда мы покинули зал «Дзинтари», Рижское взморье уже погрузилось во тьму, расцвеченную уличными фонарями и огнями разного рода увеселительных заведений, которых тут хватало. То и дело встречались вывески «BARS» и «RESTORANS»… В одном из таких «BARS» нашёлся свободный столик, и мы перекусили жареными шпикачками с лёгким овощным гарниром, выпив заодно по местному фирменному коктейлю, показавшемуся мне не настолько качественным, сколько за него нужно было заплатить. Но девушкам и Вадиму понравилось, ну и ладно.
– А хотите посмотреть настоящее варьете? – спросил я, когда мы вышли на свежий, напоенный солоноватым запахом моря воздух.
– Это что такое? – спросил Вадим.
– Я знаю, – вклинилась Полина. – Это где девушки в чулках пляшут и ноги задирают.
– Вроде того, – улыбнулся я.
– Ну и где такое можно посмотреть? – снова спросил Вадим.
– Ресторан в паре километров отсюда, называется «Юрас Перле», то есть «Морская жемчужина».
– Идём, – за всех решила моя жёнушка.
И мы пошли. В «Юрас Перле» – здании уникальной архитектуры с выдающимся в сторону залива «носом» – в прошлой жизни мне побывать так и не удалось. Пришли с женой, но оказалось, что народу внутри битком, да ещё у входа толпится очередь страждущих попасть внутрь. Не уверен, что и в этот раз удастся проскочить.
Как в воду глядел… У входа толпилось десятка два человек, эти, наверное, из самых стойких, потому что текучка здесь практически отсутствует. Это я уж знаю по опыту своих многочисленных посещений ресторанов. Люди в них стремятся не для того, чтобы посидеть часок и свалить, уступив место другим страждущим. Если уж повезёт оказаться внутри, то часа на три минимум, а то и до закрытия. Только бы хватило денег на заказы, чтобы не позориться с чашечкой кофе.
Здесь же, насколько я помнил, программа варьете начиналась ровно в полночь, то есть через полтора часа. До этого времени уж точно никто не уйдёт.
Хотя я был более чем уверен, что свободные места есть, нет такими администратора, которые не придерживал бы пару столиков на всякий, так сказать, случай. Или вообще отдельный кабинет. Вдруг большой начальник захочет поужинать? Сказать ему, что, пардон, нет мест – всё равно что плюнуть в рожу. Не поймёт. Обидится. И как следствие – у администратора могут возникнуть неприятности.