Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия
Шрифт:
Вторым я исполнил стихотворение Ларисы Рубальской «Ах, мадам! Вам идёт быть счастливой».
– Ну что, немного расслабились? И, наверное, уже хотите домой? – спросил я с улыбкой, глядя в зал, и тут же стал серьёзным. – Не буду вас задерживать, но напоследок хочу прочитать ещё одно стихотворение. Называется «Блокада».
Написала… Вернее, напишет его десятилетия спустя поэтесса Надежда Радченко. Когда-то оно тронуло меня до глубины души, и вот не удержался, приписал себе.
Чёрное дуло блокадной ночи… Холодно, холодно, холодноКогда я закончил, на несколько секунд в зале воцарилась звенящая тишина, которую нарушили одинокие хлопки кого-то из зрителей. Потом к нему присоединились и остальные. А минут пять спустя, когда Евтушенко затащил меня за кулисы, тут же сунув в рот сигарету, мне пришлось выслушать от него панегирик, что я непременно должен выпустить сборник своих стихов. Если что, он поможет протолкнуть его без очереди, ну или почти без очереди. Я кивнул, мол, может, когда-нибудь и выпущу, на самом деле совсем этого не желая. Ну не поэт я, а воровать чужие стихи пачками… Мне и за эти-то стыдно, вон уши как горят. Или это просто от пережитого волнения?
Оставшиеся дни отдыха прошли для меня спокойно. Загорали, купались, сходили на премьеру фильма «Офицеры»… Пусть я видел его неоднократно, но мои спутники о нём до этого и не слышали, не то что не видели. После фильма делились впечатлениями, сойдясь во мнении, что и нынешняя молодёжь, если надо будет, готова к подвигу. И вообще СССР – самая сильная держава в мире, пусть только кто к нам сунется – тут же получит по мордасам. А я думал, что пройдёт каких-то двадцать лет, и самая сильная держава превратится в колосса на глиняных ногах. И лишь наивность американцев, решивших, что с главным соперником покончено, позволит нам восстать из пепла. Правда, заплатив за это «лихими 90-ми», унесшими столько жизней и разрушившими столько судеб.
Кабинет Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева.
– Я ознакомился, Юрий Владимирович, с твоей докладной запиской о предотвращении аварии на спускаемом аппарате «Союз-11». По краю, как говорится, прошли. Твоим людям, кто участвовал в этом мероприятии, объяви от моего лица благодарность и подай документы на награждение. Надо обязательно поощрить.
– Список составлен, – Андропов вынул из папки лист и передал Брежневу.
– Добро, – взял лист в руки генеральный секретарь. – Ты предлагаешь вынести вопрос о недопущении штурмовщины на Президиум ЦК. Тут я с тобой согласен. Надо действительно посовещаться по этому вопросу. Боюсь, что только вот Михаил Андреевич будет серьезно возражать. Трудовой порыв гасить не позволит. Ну да ладно. Суслова беру на себя. У тебя всё?
– Да вроде бы всё, Леонид Ильич. Другие вопросы сами решаем.
– Правильно, что сами. Ну тогда давай готовься к Пленуму. Битва тебе предстоит серьёзная.
Андропов,
– Юра!
– Да, Леонид Ильич? – обернулся Андропов.
– А как ты считаешь, где нам Хрущева хоронить? На Новодевичьем или у Кремлёвской стены? Что побледнел-то сразу? Ну-ка садись, выпей вон водички и выкладывай свои соображения.
Глава 20
Генеральный Секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев снял очки и положил на стол лист бумаги с машинописным текстом, который только что внимательно просматривал. Устало – день с самого утра был насыщенным – посмотрел на собеседника.
– То есть получается, на сегодняшний день у нас, Юрий Владимирович, имеются два сообщения от этого «Геомониторинга»?
– Совершенно верно, Леонид Ильич!
– Не думали о том, что вся эта информация может быть стратегической, как у вас говорят, дезой?
– Первым делом так и решили. Но когда всё подтвердилось, поменяли своё мнение. Напротив, эти данные имеют важнейшую стратегическую ценность.
Андропов выдержал пристальный взгляд из-под кустистых бровей, и как ни в чём ни бывало продолжил:
– Вот представьте себе, что авария на спускаемом аппарате «Союз-11» всё же произошла. Наши аналитики просчитали последствия этой катастрофы для СССР. На неопределенное – как минимум на несколько лет – время пришлось бы «заморозить» проект «Союз» для доработки и устранения возможных дефектов. Это бы негативно сказалось бы на развитии отечественной космонавтики, а также на лидерстве Советского Союза в этой отрасли. Не говоря уже о том, что гибель троих наших космонавтов помимо всего прочего ударила бы по престижу нашей страны.
– Согласен. Людей бы потеряли, а это недопустимо. Каждая жизнь, тем более космонавта – на вес золота.
– Полеты в космос – вообще вещь очень рискованная, – согласился председатель КГБ. – Но одно дело, когда происходит трагедия из-за каких-то неучтённых факторов, дело-то новое… А другое – когда все это случается из-за элементарной невнимательности и штурмовщины. Я бы даже сказал, халатности.
– Да, про штурмовщину будем серьезно разговаривать на Пленуме. Ну, а с Лялиным этим что?
– Тут тоже аналитики своё мнение высказали. Сверхсвоевременная информация. Ведь в последнее время – и вы, Леонид Ильич, сами в курсе – что наши отношения с Францией и ФРГ заметно потеплели, так сказать. Особенно с Францией. Те вообще из НАТО собираются выходить. Англичанам эти наши сближения крайне невыгодны, особенно в экономическом плане. Ну и случись в действительности этот «шпионский» скандал, то переговорный процесс с Францией и ФРГ был бы отброшен далеко назад.
– Вот сволочь! – Брежнев в сердцах ударил по полированной поверхности стола ладонью. – Ладно… Какие меры предпринимаются?
– Лялина отзовём в СССР под благовидным предлогом, а на его место будет назначен наш проверенный сотрудник. Станем «дезу» англичанам гнать.
– Толково, лишь бы получилось… Ну, а про Никитку какие мысли? Зачем нам эта информация?
– А чёрт его знает зачем, Леонид Ильич. Константинов предположил…
– Константинов?
– Да. Генерал-лейтенант Константинов курирует все вопросы, связанные с этим «Геомониторингом». Очень толковый сотрудник. Так вот, Константинов предположил, что что наш корреспондент таким вот образом себя проверяет, что ли…