Мой благородный рыцарь
Шрифт:
– Ты чувствуешь?
– Что? – удивился Гилеад.
– Магическую силу.
– Ты думаешь, камень здесь?
Дейдре попыталась настроиться. Аура Гилеада пульсировала с такой силой, что она невольно отшатнулась. Да, она чувствовала чье-то присутствие… и странное умиротворение, словно во всей вселенной вдруг воцарилась гармония. Божественная геометрия камня тоже воплощает гармонию. Но… ясновидение не пробуждалось.
– Нет, это не камень. Это что-то другое… такое ощущение, что здесь не может быть лжи. Только правда. Знаю,
– Ничего странного. Эти круги сделаны не просто так. Здесь веками проводили языческие ритуалы. Наверное, эту магию ты и чувствуешь.
Магия. Она определенно ей нужна, чтобы усыпить Гилеада. Дейдре посмотрела на него и уже в который раз восхитилась чистыми, строгими линиями прекрасного лица и синими, как июньское небо, глазами. Обнять бы его в последний раз…
– Может, ты и прав. Я хочу подольше остаться здесь. Давай поедим.
Гилеад кивнул и вскоре вернулся с припасами.
– Принеси мне воды. Хочется пить, и умыться, я вся в пыли, – попросила Дейдре, когда он налил вино в плошки.
Как только он ушел, Дейдре вытащила пакетик и высыпала содержимое в вино. Ей было противно делать это, но она знала, что иначе побег не удастся. И место для осуществления ее планов просто идеальное. Гилеад будет спокойно спать, в укромном месте, а когда он проснется и разберется что к чему, она уже будет далеко.
Дейдре отломила хлеб и начала есть его с медом; Когда Гилеад вернулся, она протянула ему чашку с вином, а сама быстро выпила холодную чистую родниковую воду, чтобы он не успел разбавить ею зелье.
Гилеад сделал большой глоток и занялся едой. Дейдре подлила ему вина, как только его чашка опустела, и сама пригубила чуть-чуть. Он явно не был сонным, наоборот, его глаза как-то странно блестели. Он томно потянулся к ее руке и начал гладить пальцы. По телу Дейдре пробежала жаркая волна, каждая пора на коже открылась, нервы вибрировали. Его прикосновение возбудило ее, особенно потому, что она уже ничего, подобного от него не ожидала. Неужели Гилеад так сильно опьянел? Нет, непохоже. Но его глаза потемнели, зрачки расширились, взгляд стал более пристальным и тяжелым. Она попыталась высвободить руку, но он крепко сжал ее.
– Почему ты сторонишься меня, Ди? – Гилеад посмотрел на ее округлые груди, просвечивающие через тонкое полотно рубахи.
Слишком поздно Дейдре вспомнила, что трава, которую, она взяла у Брины, имеет и другое воздействие. Римляне использовали ее как афродизиак. Господи, сколько она ее насыпала? Дейдре страстно хотелось его объятий, но она знала: Гилеад возненавидит ее за этот обман, когда зелье перестанет действовать.
– По-моему, тебе не стоит больше пить. – Она протянула руку, чтобы взять у него чашку, но Гилеад отдернул ее.
– Попробуй отними.
Дейдре сделала еще одну попытку, стараясь не дотрагиваться до него, и через мгновение почувствовала на своей шее его теплое дыхание. Она отстранилась –
– Ах, Ди! Неужели ты не хочешь меня?
Он целовал ее волосы, изящную раковину уха, завораживая, лишая воли… Великая богиня, конечно, ей хотелось этого! Дейдре жаждала, чтобы его руки ласкали ее тело, чтобы каждый нерв трепетал от его прикосновений и внутри разливался огонь. Она жаждала, чтобы он вошел в нее и заполнил собой целиком… Мускулы ее лона сжимались и разжимались, дыхание стало прерывистым.
А Гилеад уже расстегивал ее рубашку. Надо остановить его. Дейдре попыталась сопротивляться, но он навалился на нее всей тяжестью, пригвоздив к земле. Ее губы разжались сами собой под его поцелуями. В эти мгновения она чувствовала себя птицей, которую долго держали в клетке, а потом вдруг выпустили на волю.
Дрожащими, неверными от спешки руками они раздевали друг друга…
– Какая ты красивая, Ди! – восхитился Гилеад, глядя на нее.
Потом он с улыбкой окунул пальцы в мед, провел золотистые полоски вокруг ее грудей и принялся слизывать их, медленными, сильными движениями языка.
Это была утонченная пытка – ждать больших наслаждений. Наконец Дейдре почувствовала, как в нее входит бархатистая сталь мужской плоти. Гилеад наносил удар за ударом, вонзаясь все глубже, испепеляя ее. Тело Дейдре звенело и дрожало, внутри нарастала гигантская волна, грозившая затопить весь мир вокруг. Волна поднялась на невообразимую высоту и… разбилась вдребезги. В эту же секунду, растянувшуюся на целую вечность, Гилеад глухо вскрикнул, содрогнувшись от высшего наслаждения.
Долгое время они лежали потные, с мокрыми, слипшимися волосами, вслушиваясь в прерывистое дыхание друг друга и стук своих сердец. Гилеад привстал и нежно поцеловал Дейдре.
– Знаешь, у шотландцев есть такой обычай: они приносят священную клятву, когда встречают свою истинную любовь. Если эту клятву произносят в каменном круге, она связывает людей навеки. Ты хочешь дать ее?
Дейдре всматривалась в его лицо. Эти чувственные губы только что целовали ее так страстно, синие, яркие, как бриллианты, глаза были полны любви и нежности. Но эти чувства не истинны, он просто выпил любовное зелье. Дейдре прикусила губу.
– Я не могу.
– Почему? Неужели ты думаешь, что после всего этого я позволю тебе выйти замуж за Нилла?
Дорогой Гилеад! Такой галантный, такой благородный!
– Ты тоже помолвлен.
Долю секунды он колебался.
– Вряд ли Даллис будет очень огорчена. И я постараюсь убедить Комгалла.
– Ты не говорил бы так, если бы был сейчас самим собой.
– А кто же я, по-твоему? – усмехнулся Гилеад.
Дейдре осторожно высвободилась из его объятий и села, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками.
– Я подсыпала кое-что в твое вино. Гилеад опешил, потом его лицо посветлело.