Мой босс - мой враг?
Шрифт:
— Тетя Зина, — шепчу ей на ухо. — Вы очень изменились.
— Правда? — она застывает у зеркала, проводит по волосам руками. — Я даже не заметила. Ты к нам на разговор или навсегда?
— На разговор.
— Сначала поедим, все остальное потом.
Мы сидим на старой кухне, только мое место теперь занимает Степан, раньше он крутился по делам, жил на съемной квартире, пропадал на строительстве коттеджа. Мы его почти не видели, а сейчас и у него ничего не осталось. Имущество конфисковали, его контору закрыли, а что
Мы пьём кофе, едим блины с моим любимым морошковым вареньем, а слёзы скапливаются в глазах, но никак не могут пролиться.
— Ладно тебе, Женька, не реви! — тетка протягивает мне салфетку. — Говори, зачем пришла?
Она встает, собирает посуду, я бросаюсь помогать, как раньше.
— Я хочу поговорить со Степаном.
— После горячего душа в кафе нам с тобой не о чем разговаривать, — цвыркает зубом он.
— За это, Степ, ты меня извини, — прошу прощения, хотя не чувствую раскаяния. — Надо же было остановить вашу драку. Ты бы мог в полицию сразу загреметь и вернуться на нары.
— Заботливая, значит? — усмехается он. — Ну-ну! Так я тебе и поверил!
Он встаёт и идёт из кухни. На пороге останавливается. Высокий, голова упирается в косяк, злой, рот так и кривится ухмылкой, а пальцы сжаты в кулаки.
— Зря ты так.
— Тебе же выгоднее меня снова посадить. Разве нет?
— Степ, а это спасёт нашу ситуацию? — спрашиваю так тихо, что сама едва слышу.
— Не-а!
Одним прыжком он преодолевает расстояние между нами и хватает меня за подбородок. Я как пушинка взлетаю к потолку.
— Что ты делаешь?
Тетка бросается между нами, но Степка отталкивает ее, и она плюхается на стул.
— Отпусти! — прошу, а сердце бьется, как колокол.
— А если не отпущу, что сделаешь?
Он ставит меня на ноги и наклоняется. Его карие глаза так близко! Свет падает от окна, поэтому они сейчас золотистые, отдают желтизной, и кажется, что на меня смотрит дикий зверь. Мурашки бегут по спине и покалывают иголками в кончиках пальцев.
— Ничего… ты сильнее… надеюсь… на… благо… разумие…
Каждое слово даётся с трудом. Горло втянуто спазмом, пытаюсь вдохнуть, но не получается.
— Степка, сынок, — тетя Зина заходится плачем, — не делай больно Жене. У неё приступ удушья начался.
— Что? Какой приступ? — брат подозрительно смотрит на нас.
— После той ночи началось. Задыхается и в обморок падает. Если помощь сразу не оказать, умереть может.
— Это правда? — желтый взгляд сверлит меня до печёнок.
Киваю в ответ, говорить уже не могу, только шарю рукой по брюкам, не могу найти карман. Тетка соображает быстрее: видела меня в таком состоянии. Теперь она отталкивает сына, лезет в мой карман и вытаскивает лекарство.
— Давай, дыши, — умоляет меня и трясущимися руками давит на кнопку спрея.
Степан внезапно поднимает меня и на руках несёт в комнату, осторожно
— Ну, ты, Жека… как же так вышло? — поворачивается к матери и кричит на неё: — А ты почему молчала? И ведь ни слова…
— Тебе своих проблем хватало, вот и молчала.
Постепенно дыхание приходит в норму. Я сажусь, вытираю пот со лба и собираюсь с мыслями.
— Тетя Зина, Степан. Мне нужно с вами поговорить. Отпустите вы меня, умоляю, хотите, на колени перед вами встану. Степка, будь братом, а не козлом!
Говорю, а в памяти вспыхивает картинка, как тетка также умоляла меня в больничной палате, стоя на коленях. Жизнь сделала оборот, словно цикл замыкается. Бумеранг возвращается ко мне.
— Спятила, девка? — брат вскакивает и начинает маятником метаться по комнате. — Кто тебя держит?
— Ты же сам сказал, что я буду твоей, а у меня…
— Ну-ну, послушаем. Что там у тебя?
Он опять подлетает к дивану, и я вжимаюсь в спинку.
— У меня парень есть. Мы любим друг друга, пожениться хотим, — выпаливаю на одном вдохе, растягивать не могу.
— Женька, правда? — охает тетка. — Ну, ты и сучка! А как же Степан? Он же из-за тебя…
И уже нет тихой забитой женщины. Она с упреком смотрит на меня и тоже надвигается, как грозовая туча. Жалость к племяннице забыта, интересы сына ближе и дороже.
Поддержка в лице тетки, растворяется, словно ее и не было. А я так радовалась, думала: она изменилась, наконец поняла, что вырастила плохого, неблагодарного сына. Теперь передо мной стояли сплоченные враги.
Невольно смотрю на входную дверь: будет ли шанс дать отпор и сбежать?
— Тетя Зина, у меня своя жизнь, — говорю мягко, как с маленьким ребёнком. — Рядом с Тимуром я дышу свободно, приступов нет, не чувствую в нем опасности. Мне с ним легко. Он защитил меня пять лет назад, готов защищать и сейчас, но Степка…
— Чем мой сын опять тебе не угодил? И лицом вышел, и статью. А жизнь потрепала, так это не конец, молод ещё, выправится.
— Я его люблю, но… как старшего братишку.
— А кто говорит о любви? — тетка уже шипит, как змея, а ее сын ухмыляется. — Должок отдай и убирайся.
— К-какой должок? — от шока теряю голос, а сама лихорадочно вспоминаю, где прокололась. — У меня ничего нет, ни квартиры, ни денег.
— Зато есть красивое тело, — Степан придвигается ещё ближе, но мне спрятаться уже некуда.
Он небрежно берет меня за плечо и прижимает к спинке дивана. Максимально откидываюсь назад, чтобы этот человек не коснулся меня.
— Не трогай меня!
Но Степан меня не слышит. Он плотоядно улыбается, большим пальцем правой руки с силой проводит по губам. Кажется, что слизистая вдавится в зубы и останется там навсегда. Рот от боли раскрывается, палец проваливается внутрь, едет по зубам, по языку…