Мой босс - злой Мороз!
Шрифт:
Но ничего. Лишь снег скрипит под ногами и воет ветер.
– Эй!
– кричу, набрав полные легкие воздуха.
– Здесь есть кто-нибудь! Помогите!
Эхо моего голоса в темноте разлетается, со всех сторон наступают лохматые ели, я кажусь себе такой маленькой и беспомощной - несчастной сироткой из сказки, которую злая мачеха послала в стужу за подснежниками.
– Спасите!
– кричу снова. С надеждой жду ответа - выкриков моего имени, знакомого низкого голоса и насмешливого: "Держись, Белова".
Босс,
Господи.
Мотаю головой и прочь гоню эту картинку, на автомате рассекаю лыжами снег. Меня всю с ног до головы колотит, слышу, как зубы дробь выбивают и чтобы согреться, представляю, что я стою под душем. Кожу ласкает теплая водичка, озябшее тело сначала горит, а потом расслабляется, мышцы становятся ватными, и я откидываюсь спиной на стекло душевой кабины.
А после прозрачная дверца, вся в капельках воды, отъезжает в сторону. И в кабину шагает голый босс. Узоры татуировок на шее, широкая грудь, кубики твердого пресса...
В своей наглой манере он уверенно приближается ко мне, хватает огромными лапищами и прижимает к горячему телу.
Я уже почти не чувствую ног. Приглушенный мягкий свет ванной сменяется темнотой леса, и я не еду уже, а ползу по сугробам. Кажется, у меня обморожение и бред начинается, потому, что холода больше не ощущаю и слабо понимаю, где нахожусь.
– Надо поспать и все пройдет, - бормочу и, обессиленная, бросаю палки. Вместе с лыжами падаю под елку, и мне неудобно, пытаюсь вытащить ноги из заледеневших деревяшек и всхлипываю: - Не могу больше.
Спиной прижимаюсь к дереву, обнимаю себя за плечи и сама не соображаю, что болтаю:
– Бабушка, Лика проколола язык, но ты ее не ругай. А ты, Лика, не бросай бабулю, у нее скоро день рождения и...
– О-о-о, Белова, ты, никак, с жизнью прощаешься?
– слышу над головой внезапно такой родной низкий голос. И спасительное.
– Замерзла? Иди-ка сюда.
Поднимаю глаза и первое, что вижу - фигура в красной куртке и сильные мужские руки, что тянутся ко мне.
***
А вот и визуал нашей потеряшки)))
Глава 16
Дима
Щёки горят от мороза, изо рта валит пар.
Склоняюсь к потеряшке, чьи рыжие волосы покрылись инеем.
— Иди-ка сюда.
Расстёгиваю куртку, снимаю с плеч и кутаю дрожащую от холода девчонку.
— С-с-спасибо… - дрожит как осиновый лист.
Моя парка доходит ей ниже колен. Застёгиваю прямо поверх её тоненького пуховичка и чувствую,
— Чтоб тебя, Белова, - чертыхаюсь сквозь зубы.
– Идти можешь?
— Д-д-д-а… - шепчет синими от холода губами, а сама даже на ноги встать не может.
— Не надо геройствовать, - хмурюсь, потому что снова злость на неё разбирает. На тридцать километров в лес умотала. Ну что за дурость ей в голову взбрела? Решила крутую из себя строить? Или нарочно меня заманить хотела? Хотела, а потом заблудилась.
Да уж, что-то явно пошло не так. Потому что обморожение она явно не симулирует.
— Я и не г-г-геройствую, сейчас вот отдохну, и…
Снова оседает в снег, глаза прикрывает.
— Да твою же мать!
Меня прямо разбирает. Встряхиваю её за грудки.
— Ты понимаешь, что могла погибнуть? Что за дебильные шутки?!
— Я… я… - посиневшие пухлые губки начинают немного отогреваться. На них проступает цвет. А ещё нижняя совсем по-детски оттопыривается, а яркие лисьи глаза наполняются слезами.
– Я ненарочно!
— Ну да, ну да, - цежу сквозь зубы. Внутри так и клокочет. Последние четыре часа я сходил с ума. Бесился и беспокоился. Был близок к панике. И всё потому, что думал, не найду… - Натворила дел, хотя бы признай, что была неправа!
Белова снова обиженно поджимает губёшки, смотрит на меня снизу вверх, вся такая дева в беде.
И, надо сказать, работает. Мне хочется защитить её. Укрыть собой от вьюги, отнести в тепло, прижать к себе, отогреть…
Даже мороз, что нещадно прохаживается по моей спине жёсткими порывами ветра со снегом, не заглушает предательский жар, что распространяется по телу, Чувствую себя беспомощным перед её ведьминской силой, и от этого раздражаюсь ещё сильнее.
— Поднимаемся, - так и не дождавшись от неё маломальских извинений, поднимаю вверх.
Потом снимаю лыжи с её замёрзших ног.
— Я сама… - слабо трепыхается, но одного сурового взгляда хватает, чтобы её осадить.
— Сама - сова, - отчего-то вспоминается фраза, которую любил повторять дед в детстве.
Когда её ноги становятся свободны от фиксирующих лыжных капканов, снимаю лыжи и с себя тоже.
— А как же мы… пойдём?
– взволнованный шёпот срывается с её губ.
— Никак, - усмехаюсь.
– Домой - никак.
— В смысле?
– отогревает дыханием замерзшие ладошки в забавных вязаных варежках, поднимает на меня вопрошающий взгляд.
— Тащить тебя придётся.
— Куда?
Достаю телефон и на всякий случай проверяю связь. Её нет. Да и телефон почти разрядился…
— Тебе повезло, Белова, - беру наши лыжи и палки.
– В километре отсюда наша охотничья хижина. Там и заночуем.
Не дожидаясь глупых протестов, быстро беру её на руки.
Мягкие локоны щекочут лицо. Охрененно приятно.