Мой босс - злой Мороз!
Шрифт:
– Я весь вечер выбирала меню на Новый год и составила список, - хвастает Лика. Ставит на стол белую кружку, из которой поднимается пар.
– Будем вместе готовить, да? Ты только вызови завтра мастера, духовка сломалась, помнишь?
– Вызову, - прикрываю ресницы и отхлебываю обжигающий чай.
Починить духовку. Купить подарки. Отдать долги…
На все это просто нет денег, а аванс, на который я рассчитывала - о нем можно забыть. Босс мне ничего не заплатит.
Мы так мило попрощались на остановке, когда
И плевать, лучше без денег, чем...
Господи.
И что делать, срочно искать другую работу? В канун Нового года? Впереди почти две недели праздников…
– Голова болит, я пойду лягу, - смотрю, как сестра макает шоколадку в горячий чай и улыбаюсь.
– Долго не засиживайся. Завтра все расскажу.
Я уволена. Но что-нибудь придумаю - так и скажу.
Казалось, что отключусь, едва голова коснется подушки.
Но ворочаюсь до рассвета, и мысли вовсе не о том, как достать денег. Нет. Этот мерзавец перед глазами, его образ в память врезался, словно какой-то проклятый художник на подкорке его портрет написал.
Между ног зажимаю одеяло. Жмурюсь. И вся горю.
Тело помнит, как он меня трогал. Хватал. Сильные руки на моих бедрах. И...горячая плоть, что грубо толкалась мне в рот. Вкус, солоноватый, чуть горький, запах, такой терпкий, мужской…
Мне же должно быть противно? Непременно должно!
Зажмуриваюсь, чтобы отогнать навязчивый образ, но ничего не выходит!
Нельзя, Лена, хватит, хватит!
Засыпаю под грохот мусоровоза за окном, а просыпаюсь, когда меня кто-то трясет за плечо.
– Лен, спишь? Лена, проснись!
– горячо шепчет на ухо Лика.
С трудом разлепляю тяжелые ресницы и бестолково смотрю на сестру.
– Беги умывайся и приходи пить чай, - у Лики щеки горят и блестят глаза, громкий шепот срывается на восторженный писк.
– Там такое!
– Лика, подожди, - зову, выпутываясь из одеяла, но сестра, хлопнув дверью, уже выскочила в коридор.
Что за черт...
Одергиваю старую длинную футболку, на ходу пальцами расчесываю спутанные волосы, по коридору мимо ванной тороплюсь в кухню, заслышав приятный мужской голос.
Кто у нас? Кого впустила доверчивая Ба?
Незваных гостей? Ушлых продавцов какой-нибудь ненужной техники? Воров?
Мой сонный мозг самые разные картины рисует, пока я не оказываюсь на пороге.
Останавливаюсь.
И вижу его.
Боже...
Наша кухонька, три табурета, стол, накрытый потертой клеенкой. На столе шикарный букет красных роз, перевязанный алой лентой. Заварочный чайник. Три чашки. Торт.
– Бабушка?
– спрашиваю неуверенно.
Она оборачивается.
И следом за ней мужчина - темноволосый, в синем костюме, как всегда безупречный, идеальный, невозможный подлец.
– Какого черта?
– вырывается у меня.
Ошалело смотрим друг на друга. Дмитрий изгибает
– Белова? Опять ты?
– высокомерно закатывает глаза.
– Где ж я так нагрешил?
Глава 7
Дмитрий
Нагрешил я много, только не думал, что расплата будет такой скорой.
Скольжу взглядом по обнажённым ногам. Снизу-вверх, останавливаясь на почти неприкрытом треугольничке. Да твою же мать! Она что, нарочно?
Белова хватается за футболку и остервенело тянет её вниз.
Но поздно. Я уже успел рассмотреть белые трусишки с ёлочками. Новый год празднуем, да, крошка?
– Ты… вы… что тут делаете?! – пятится назад по коридору. – Уходите! – щёки так и пылают негодованием. – И веник свой заберите! Извинения не принимаются!
Мои губы трогает усмешка. Она реально думала, я к ней извиняться с цветами приехал? Я что, блядь, Ричард Гир?
Хотя Белова на героиню “Красотки” вполне себе тянет. Рыжие волосы, пухлые губы… Порочный ангел. Видимо, фильмов пересмотрела. Думала, я растаю, если она меня фотками вареника своего закидает. Хрена там!
Быстро палю татушку на бедре, но Белова уже натянула футболку так, что та вот-вот порвётся.
– Леночка, ну к чему эти грубости! – положение спасает её бабуля. Удивительно, но хоть в этом девчонка не наврала. – Мне вот цветы очень даже нравятся!
– А мне – нет! – Белова забавно морщит курносый носик. – Пусть забирает.
– Ты моими подарками не разбрасывайся, - бабуля берёт цветы и ставит их в воду. – Мне приятно.
Киваю, а потом незаметно подмигиваю Беловой, на лице которой теперь вся гамма заката отражается – от розового до лилового.
– Я не… не понимаю… - лепечет, нелепо переступая с ноги на ногу. Жадно ловлю каждое её движение. Никогда не думал, что чей-то стыд может доставлять столько удовольствия.
Теперь я даже благодарен деду за эту просьбу. Сперва, конечно, быканул, но, когда открылись новые обстоятельства, всё заиграло новыми красками.
Он позвонил мне с утра. Позвонил, а потом нагрянул. Пару минут расспросил про дела на работе, а потом перешёл к делу – доставить букет какой-то его давней зазнобе. Букет и конверт.
Мне с утра пораньше в законный выходной, конечно, больше делать не хрен, но… В итоге я согласился.
Дед давно отошёл от управления семейной компанией. Уже восемь лет ею полностью заведую я. Вытащил бизнес из жопы.
Нет, дед у меня хороший мужик. Вот только мягкий. Для бизнеса. Рубить с плеча не привык. Не увольнял неэффективных сотрудников только из личной симпатии, поэтому бизнес с трудом на плаву держался.