Мой бывший муж. Давай попробуем опять?

Новикова Татьяна О.

– Тяжело тебя отпустили? – спрашивает Олька, цепляя с тортика кусочек фигурного шоколада.

– Ну, как сказать. Девчонки сказали, что давно пора выбираться из этого болота. А когда начальница произносила последнее слово, у нее сорвался голос, и она расплакалась. Было ощущение, что меня хоронят, и сейчас вынесут кутью. Какая-то трагичная обстановка, если честно.

– Не люблю кутью, – морщится подруга. – Ладно, не парься. В понедельник приступать к новой должности, тебе не до переживаний. Готова?

Пожимаю плечами. Как можно быть готовой?

Я в новый магазин-то стараюсь без надобности не ходить, а тут впервые за восемь лет сменить работу. Как будто прилюдно оголиться. Выставить себя на всеобщее обозрение.

– Кстати, а что Давыдов? Появился у него кто-нибудь?

Я наблюдаю за тем, как подружка облизывает ложку, и чувствую, что к горлу подкатывает ком. Дело в том, что целых две недели я героически не вбивала в поисковик: «Владислав Давыдов девушки», чтобы не обжечься и не огорчиться.

А вчера вбила…

Зачем-то…

На фото было какое-то мероприятие, и Давыдов прижимал к себе хрупкую брюнетку лет восемнадцати. У него секретарша старше. Брюнетка улыбалась, а он чуть склонился, шепча ей на ухо что-то непременно личное.

Я даже заголовок читать не стала, просто нажала на крестик и закрыла жуткую интернет-страницу.

На что надеялась? Непонятно. Не может у человека семь лет не быть женщины. Да и какой смысл расстраиваться, когда мне он давным-давно не принадлежит.

Наверное, все разведенные девушки остаются немного собственниками. Мол, я этого мужика однажды заклеймила, он не должен никому принадлежать. Моё. Не отдам.

Глупо, конечно.

Но на губах сохранился его вкус, и ночами мне снятся долгие, глубокие поцелуи.

– Вроде бы у него есть девушка, – пожимаю плечами.

– Бли-ин, не успела. Я думала, чисто случайно встретить тебя после работы и… ну… столкнуться с Давыдовым. Ох, господин-директор, совсем вас не заметила.

Она картинно хлопает ресницами, а я не спорю, только бултыхаю пакетик в чашке. Оля никогда не нравилась Владу. Моя институтская подруга вызывала в нем легкое раздражение. Он, конечно, общению нашему не препятствовал, но всегда отзывался о ней исключительно нейтрально. Знаете, как о мертвеце: либо хорошо, либо никак. Давыдов предпочитал второй вариант.

А в итоге она единственная, кто остался со мной, кто помогал после развода прийти в себя, кто вытягивал из последующих неудачных отношений. Другие подружки отсеялись: одни вышли замуж, вторые нарожали детей, третьи умудрились преуспеть и там, и там.

Я помню, как однажды, на чьем-то дне рождении, впервые ощутила себя лишней. Подруги обсуждали правильное детское питание . Хвастались заработками мужа, будто своими собственными. А у меня на тот момент никого не было. Только нелюбимая работа и кошка-Маруська.

И одна из подружек, Рита Иванова, сказала с наигранной радостью:

– У тебя тоже кто-нибудь появится. Только не отчаивайся. Может, тебе на сайте знакомств зарегистрироваться? Или запросы снизить?

А девочки синхронно покивали, мол, отличная идея.

И я внезапно осознала,

что со мной общаются из жалости. Из жалости зовут в гости (ну а кому она нужна, унылая такая?), из жалости находят кавалеров (пусть гулящий и безработный, зато живой мужик), из жалости вешают лапшу на уши.

Для них я грустная тридцатилетняя разведенка. Незамужняя и бездетная, а потому опасная. Ибо могу в любой момент поманить их бесценных мужей пальчиком. Мне же нечем заняться. Я же беспринципная.

Короче говоря, пришлось от «друзей» отказаться.

Олька не такая. С ней можно оставаться собой.

– Кстати! – хлопает она в ладоши. – Ты ж сейчас как найдешь симпатичного парня, как выскочишь за него замуж! На новой работе это запросто делается. Глядишь, и мне кого-нибудь присмотришь. За новых мужиков!

И мы чокаемся кружками с пакетированным чаем.

За новых мужиков.

Даже если душа требует старых.

***

Первый рабочий день проходит суетливо, заполошно. До обеда я заполняю всякие документы – договоры, соглашения, анкеты, – как будто устраиваюсь в ЦРУ. В одном из бесконечных бланков меня просят указать всех бывших и нынешних мужей, и я размашисто ставлю в графе прочерк.

Незачем кому-то знать про Давыдова. Не было его в моей жизни. Ничего не знаю, я дама свободная, почти невинная.

Мне показывают мой новый кабинет, небольшой, но уютный. На стене – лесной пейзаж. Стены выкрашены в нежно-желтый цвет. Через панорамное окно просматривается оживленная улица. Я усаживаюсь на кожаное кресло, выдыхаю и внезапно осознаю: я – главный бухгалтер.

По-настоящему. Без шуток. В моей трудовой книжке так и написано: без шуток, главный бухгалтер.

Мамочки!

Так, не дрейфь, Маша. Ты справишься. А если нет, отработаешь месяц, получишь кучу денег и уволишься.

– Каждый понедельник в десять утра у нас общее директорское совещание, – заглядывает в кабинет моя секретарша, Катенька. – Но Владислав Евгеньевич не хотел тревожить вас в день оформления, поэтому зовет к трем часам.

Представьте, у меня есть собственная секретарша! Она хорошенькая, тоненькая, ответственная и постоянно хмурит брови, пытаясь впитать в себя вообще всю информацию. В её руках – исписанный блокнот, за ухом – черная ручка. С самого утра Катенька ходит за мной по пятам, помогая освоиться.

– Спасибо, – улыбаюсь. – Позови ко мне девчонок, будем знакомиться.

Она на меня так странно смотрит, будто я назвала «девчонками» стадо голодных медведей. Но опасливо кивает.

Коллектив бухгалтерской службы состоит из пятнадцати разновозрастных женщин: от двадцати трех лет до бесконечности. Самая старшая, там самая Валентина Дмитриевна, даже не пытается изобразить приветливость. Она кутается в шерстяную кофту – напоминаю, на улице июнь! – и на все мои вопросы отвечает односложно, с плохо скрытой обидой. Остальные поприветливее, но чувствуется, что отношение ко мне напряженное.