Мой бывший муж
Шрифт:
– В жопу айкос, – тихо выругался и достал пачку «Парламента». Открыл балконную дверь с крохотным декоративным поребриком и вышел в морозную февральскую ночь. Голый торс тут же огнем загорелся, будто иглы раскаленные воткнули, но я прикурил, молча созерцая зимнюю ночную Москву.
Какая же это жесть пытаться усидеть сразу на двух стульях. С Катей хорошо было, приятно очень, но слишком привычно, обыденно. Мы десять лет вместе и наша неуемная страсть стала спокойней. Но мне грех жаловаться: я все еще хочу жену, и выглядит она так, что невозможно остаться равнодушным, но… «Но» есть
Я ведь обещал Кате, Мальвине своей, что не обижу, не предам, что мне довериться можно, а сейчас не уверен, что сдержу слово. А если трахнуть Зимину по-тихому, отпустит? Катя об этом и не узнает никогда. Психологи ведь велят закрывать гештальты.
– М-да…
Один раз не пидарас, конечно, но стоит единожды за черту заступить, принципы нарушить и границы дозволенного неминуемо размоются. Так в бизнесе, в политике, в любви и в верности этому чувству и женщине, к которой его испытываешь.
Я затушил окурок. Рассуждал по-гандонски, но честно. Член в узел завязать можно, но с притяжением бороться сложнее. Две женщины в жизни – такие качели до блевоты укачивают. Нехилый вызов моей выдержке. Не треснуть бы.
Замерз я прилично, ничего так и не придумав, уснул с мыслью, что Кате нужно подарить что-нибудь впечатляющее. Походу, уже «извиняться» начинаю…
Глава 2
Вадим
– Елизавета Борисовна, проконтролируйте, чтобы ваш отдел подготовил расчеты, и составьте корректную смету с учетом расценок нового генподрядчика.
– Будет сделано, Вадим Александрович.
Я кивнул, отпуская ее, и на Костика, нашего архитектора и друга по песочнице посмотрел.
– Кость, сгоняй к ним, убедись лично, что они не рукожопые ставленники системы.
Он взглядом финдира проводил и, дождавшись, когда дверь закроется, крепко выругался:
– Пиздец, Дым, на что ты подписался! Я тебе и так про этот «Спектор» расскажу: работают на господрядах, бабки берут бешеные, делают нормально, но материалы используют говеные, чтобы в карман положить побольше.
Я закатил глаза. Думает, я не знаю!
– Таково условие Минстроя. Нам проект реализовать нужно, инвесторы ждут, дольщики «пятна» раскупили уже. А материалы закупать и контролировать будут наши бригады. «Вершина» за качество отвечает.
– Дешевле было денег сразу в комиссию занести, – проворчал Костик. – Или трахнуть Зимину, чтобы уступчивее была. Принципиальная стала, что ты, что ты!
Я зыркнул на него предупреждающе. С Викой сам разберусь. Если ее кто-то и трахнет из компании, то только я. Гадство! О чем я вообще?! Крамольные мысли посещали неосознанно, даже притормозить не успевал. Вопреки, сука, всем доводам рассудка. Никто ее не трахнет! Раз мне нельзя, значит, никому нельзя!
– Дым? –
– У тебя серьезно с ней?
Волнуется. Катю знает хорошо, дочь мою крестил, другом верным был. Предостеречь хочет. Для него Виктория Зимина – девчонка, за которой я по юности волочился. А для меня привет из прошлого, неожиданный, но очень приятный.
– Нет у нас ничего. Я жену люблю. А Вика… – я кулаки сжал. – Наваждение какое-то. Детство наше вспомнил…
– Ну вы с ней совсем не по-детски развлекались вроде, – хмыкнул Костик. Я впечатал в него еще один взгляд, такой, чтобы сразу наши спарринги на ринге вспомнил. – Понял, не дурак. Ладно, – он поднялся. – Советов давать не буду, – и на руки мои выразительно посмотрел. – Деньги на новые зубы есть, но они потом по цвету отличаются, – и гротескно улыбнулся. Зубоскал хренов.
Советы мне не нужны, мне бы душ ледяной в паховую область. С Викой мы не в песочнице сидели, а рассвет на выпускном встречали. Так встречали, что кровь от одного воспоминания бурлит: первая любовь, первый секс, нам по семнадцать, и мир вокруг играл яркими красками. А потом все накрылось медным тазом. Толстый слой цинизма, сухой расчет и здоровый эгоизм в кожу вросли, и мир уже не тот. И мы не те, но ностальгия нахлынула при встрече.
Звонок отвлек от самобичевания, не слишком активного, к сожалению, а на дисплей взглянув, совесть тут же забилась в самый дальний уголок души.
– Добрый день, Виктория Сергеевна, – нарочито официально поздоровался, отъезжая от стола и разворачиваясь к окнам, на скованную льдом Москву-реку глядя.
– Я получила ваш подарок, Вадим Александрович, – она поддержала игру. – Не нужно было, Вадик. Это слишком.
А голос томный, мурлыкающий, ни единой ноты протеста.
– Не понравились часы?
– Понравились, но это дорого для делового партнера.
– А для друга? – тихо спросил, словно на ухо непристойности шепчу и меня услышать могут.
– Друзья дарят такие подарки лично.
Бинго! Это очень толстый намек на не менее толстые обстоятельства. До этого она дистанцию держала, словно «не родные». На ланч согласилась по-дружески, а потом весь неформат рубила на корню. Но на взгляды отвечала, касания случайные не пресекала, а вот нарочные отвергала. Я ведь женат, а она цену себе знает. Но сейчас остро чую – переменилась Виктория Сергеевна.
Я руку на член вздыбленный положил. Ведь не касался ее интимно, не нарушал приличий, а весь каменный. В мечтах мы во всех позах друг друга попробовали (не так робко, как в первый раз было), но это в голове только. В мыслях ведь можно? Это ведь не измена?
– Давай поужинаем сегодня вечером, и я еще раз тебя с Днем строителя поздравлю.
Низкий грудной смех опередил мягкое «давай». Я улыбнулся, пока не представляя, на какой тонкий лед ступаю. Но я не провалюсь в колючую зимнюю воду. Я всегда выигрываю.
– Заеду в восемь, – и отключился, не прощаясь. Увидимся еще. – Ксения, забронируй на восемь столик в «Сахалине», – велел по селектору и откинулся в кресле, виновато виски массируя. Отпустило меня тут же, разом просто. Все-таки окатило ледяной водой.