Мой (бывший) оборотень
Шрифт:
– На чьей ты стороне?!
Райли прерывает ссору между отцом и дочерью, тихо появляясь на кухне и обхватывая Эмбер за плечи.
– Кое-кто вернулся не в настроении? Детка, идем, здесь Итан. Я не знал, что вы с ним друзья, почему ты не представила нас тогда, в супермаркете? Он невероятный!
Эмбер давит в себе желание зарыдать и позволяет Райли утянуть себя за руку в гостиную.
Полумрак определенно идет этому засранцу. Он сидит в своем кресле, уставившись в камин и тени от ресниц скользят по
Потому что Итан другой. Не веселый и не дружелюбный. Он оборотень с вечно нахмуренным лбом, морщинками в уголках глаз и чуть сутулыми плечами. Он не сидит так ровно никогда.
А еще ему чертовски идет этот черный свитер с воротником под горло, и Эмбер думает о том, что он никогда так не одевался раньше. Несмотря на то, что она просила.
– Привет, – тихо выдыхает Итан.
Она проглатывает свое приветствие. Ей сложно говорить. У нее перехватило дыхание от этих скул, от брутальной колючей щетины и от глаз, отражающих яркие искорки из камина.
Боже, эти глаза…
– Угу, – кивает, наконец, и становится позади кресла, позволяя Райли сесть и укладывая ладони на его плечи.
Они пересекаются взглядами, и Эмбер хватает трех секунд, чтобы выкупаться в этой глубине, от которой за мили разит болью. Опускает глаза в пол.
– А я как раз рассказывал Итану о том, как мы ездили на пляж, помнишь? Через неделю после знакомства.
Райли сжимает ее пальцы, и Эмбер так сильно благодарна ему за это, потому что прямо сейчас готова потерять сознание.
– О, да, как забыть. Я ведь не…
– … не умеешь плавать, – с улыбкой подхватывает Итан.
Эмбер сверлит его губы глазами, боясь подниматься выше.
– Не умела. Райли меня научил в тот же день.
Осуждение вырывается само, никто не улавливает его, но Эмбер готова поклясться, что Итан вздрагивает от этого не прозвучавшего – «Райли научил. Не ты. Я просила тебя, помнишь? Ты сказал, что не нанимался в няньки».
– Вот как, – выдыхает Итан. – Ты, вероятно, отличный бойфренд, Райли.
Парень улыбается в ответ на комплимент, а Эмбер знает, что в словах Итана искренности ноль процентов.
– Ну, когда с тобой рядом идеал, ты автоматически стремишься к нему.
Она хочет, чтобы это поскорее закончилось. Она умоляюще смотрит на отца, но тот игнорирует ее взгляд, а, может быть, и правда не замечает.
Ее бывший и настоящий еще пару минут о чем-то говорят, но она не слышит их. У нее шумит в голове.
В какой-то момент Итан ловит ее взгляд своим, цепляется за него, выуживая душу на поверхность, заставляя сморщиться и сжать зубы.
– Знаете, я пойду, – тихо говорит он, все еще глядя Эмбер в глаза.
Отец тут же начинает отговаривать,
Но Итан непреклонен. Он просит Эмбер проводить его, и ждет ответа.
Она целует Райли в щеку и просит не слопать все без него.
На улице холодно, а Эмбер без куртки. Она стоит на крыльце и, спрятав руки в карманы своей юбки, смотрит, как мелкие снежинки кружатся в воздухе и тают, не долетая до земли.
– Где твоя машина?
Она знает, что Итан стоит рядом, но не может заставить себя посмотреть на него.
– Оставил на соседней улице. Подумал, что ты сбежишь, увидев меня здесь.
– Правильно подумал.
Сейчас ни Райли, ни отца нет рядом и прикидываться не нужно. Каждое слово Эмбер пропитано неприязнью. Ядом. Отвращением. Итан морщится от очевидной ненависти, но не уходит, словно эти раны – ничто.
– Он… неплох.
– Если ты о Райли, то заткнись. Правда, Итан. Это не твое дело.
Итан кивает и подходит к Эмбер так близко, что у нее подкашиваются ноги. Но она не убегает и не двигается. Проверяет себя, испытывает.
Поворачивает голову, заглядывая в иссушенное болью лицо.
Обжигает дыхание на гладкой щеке. Испепеляет знакомый запах, ударивший в нос. Итан пахнет горьковатой травой и дождем. И крепким, настойчивым одеколоном. Как прежде.
Эмбер стоит больших усилий не упасть. И она сейчас до ужаса гордится собой, потому что не только не падает, но еще и контролирует собственное сердцебиение, запрещая ему учащаться. Просто нельзя. Итан услышит, и это будет проигрыш.
И когда он обхватывает ее за плечи, притягивая к себе, и утыкается носом в участок кожи между шеей и ключицей, Эмбер задерживает дыхание. Не дышит, покорно ждет, пока Итан жадно со стоном втянет ее запах, проглотит его и выдохнет с таким же отчаянным всхлипом.
– Господи, Эмбер, я так соскучился по тебе, – не отрываясь, губами по коже.
Она клянется себе, что это – последний раз, когда она позволяет ему притронуться к себе.
Издает смешок – максимально правдоподобно, и отходит, становясь напротив Итана и заглядывая ему в глаза. Цвет у них мутноватый, серо-зеленый с плотной дымкой тумана сверху.
– Соскучился? Ты серьезно? – собственная жестокость вызывает отвращение, но так нужно. – Господи, Итан, ты правда думаешь, что ты – лучшее, что было в моей жизни? Что я все еще смогу расплавиться от одного твоего взгляда? Я сейчас, возможно, разрушу все твои иллюзии, но ты. Абсолютно. Неправ.
Она не истерит и не машет руками – говорит размеренно и спокойно. И, черт с ним, никто не знает, но она репетировала. Каждое из этих слов вызубрено и давно лежит в закромах памяти, выжидая. А вот и случай.