Мой бывший темный
Шрифт:
— Я уже сказал. Я ничего никому не говорил, — меценат скрестил руки на груди.
Его взгляд, тем временем, пристально следил за самой высокой из балерин на сцене. Она выглядела какой-то эфемерной куклой с красивыми точеными чертами лица и светлыми волосами, заправленными в тугой пучок.
Герман вновь странно облизнулся.
— Выглядит отвратительно, — скривился Виктор. — Хотя бы подожди, пока мы уйдем.
— Ты за обедом не краше, — съехидничал Нагицкий. — Что-то не нравится? Выход там.
Он указал глазами на большую
— С удовольствием им воспользуюсь. Позвони, если будут какие-то сведения. В долгу не останусь.
Виктор подал знак, что мы уходим, но в тот самый момент, когда он уже поднимался с кресла, Нагицкий вдруг перехватил его за рукав пиджака.
— Подожди.
Виктор чуть брезгливо отдернулся, но все же уселся обратно в кресло.
Меценат неохотно оторвался от своей балерины и посмотрел на меня. От долгого немигающего взгляда становилось не по себе.
— Думаешь, ты станешь хорошим отцом?
— У меня сейчас нет времени для задушевных бесед, — отрезал Виктор.
— Я правда не знаю, что за игра ведется против тебя. Но слышал, кто-то из Галавиц недавно проверял городской детдом, тряс документацию, поднимал архивы. Не знаю, связано ли это с тобой. Хотя конечно связано, это же вы с братьями выжили их из города, а арбитры закрыли на это глаза. Больше ничего необычного.
Виктор кивнул, принимая сказанное к сведению.
— А схемы? — неожиданно для самой себя вступила я в разговор. — Я хотела сказать, никто не искал, как продать палладий?
В ответ на недоуменный взгляд Виктора я постаралась прояснить:
— У нас на работе приказали уничтожить большую партию списанных микросхем. Я знала, что они содержали большое количество ценных металлов. Мне казалось расточительством… А потом на меня вышла девушка и предложила хорошую сумму за то, чтобы я вынесла и передала ей эти микросхемы… В итоге, у меня дома обыск, полицейский сказал, что нашли фальшивые деньги…
Я закрыла лицо ладонями. Как такое могло произойти? Один неверный поступок перевернул всю жизнь вверх тормашками.
— Как интересно, — протянул Герман. — А как эта девушка выглядела?
Я поджала губы, пытаясь вызвать в памяти ее лицо. Как странно, виделись вроде бы только вчера, а я помнила только невысокий рост да цвет волос.
— Короткая стрижка, выкрашена в розовый, пирсинг в носу. Низкая.
Мужчины переглянулись.
— Хорошо. Я раздобуду сведения. С одним условием, — кивнул Нагицкий.
— И чего ты хочешь? — вздохнул Виктор, подняв глаза к потолку.
Меценат молчал какое-то время, опять разглядывая свою танцовщицу. Затем закрыл глаза, словно признавая свое поражение.
— Ирина Эльтова, наша прима балерина. Я хочу, чтобы она думала, что быть со мной это для нее хотя бы выгодно.
— Если с женщиной проблемы — не проще ли завести новую? — съязвил Алмазов, возвращая Герману его же слова.
— Тебе же нужны сведения? Или нет?
Виктор
— Ты ведь понимаешь, что мое внушение не продлится долго?
— Carpe diem, — пожал тот плечами. — Иногда за одно мгновение можно отдать всю жизнь.
Виктор кивнул и наконец встал. Я поспешила пойти за ним, стараясь не оборачиваться на мецената, который снова пристально следил за передвижениями на сцене.
— Раз, два… Любовь! Покажите любовь! Активнее, следим за ногами. Раз, два… И летите, летите… — резкие команды балетмейстера еще долго стояли у меня в ушах.
Когда мы вышли наконец из театра, на улице влил снег. Белые пушистые хлопья медленно опускались на тротуар, падали на лицо и ладони, тут же тая и оставляя после себя мокрые следы.
— Кажется, потеплело, — меланхолично заметил мужчина.
Я же никак не могла понять, как он может оставаться таким спокойным, и хотела побыстрее сесть в машину. Но Виктор кивнул в сторону.
— Пройдемся пешком, так будет безопаснее.
— Но меня же разыскивают?
— И именно поэтому лучше не пытаться покинуть город. У меня здесь квартира неподалеку.
Когда мы с ним встречались, он всегда говорил, что против многоквартирных домов и предпочитает жить в маленьком коттедже, чем в большой квартире. У него был свой дом в частном секторе в элитном районе для богачей.
Но, видимо, люди меняются, даже в таких мелочах.
Многоэтажка, куда он меня привел, действительно стояла рядом. Небольшое шестиэтажное здание с красивыми экерами вместо балконов. Хоть дом и выглядел ухоженным, сразу становилось понятно, что это старинное здание, построенное, наверное, еще в позапрошлом веке. Рядом стояли впритык еще несколько таких же. С обратной стороны проход к подъездам был огражден высоким кованым забором.
Пройдя через калитку, мы вошли в подъезд. На маленьком столике стояла ваза с живыми цветами, на светлом кожаном диване сидела тучная женщина в коричневом деловом костюме. Перед женщиной же располагалась небольшая панель с несколькими экранами. Завидев нас, она тут же поднялась на ноги.
— Добрый день, Виктор Альбертович! — улыбнулась она золотыми зубами.
— Добрый день, Мила, — он повернул к ней голову. — Удали записи камер за последний час, и если спросят — ты нас не видела.
— Да, Виктор Альбертович… — заторможенно ответила она ему, тут же потеряв всякий интерес к окружающей реальности.
— На лифте, — он подтолкнул меня в нужную сторону. — Только осторожнее, тут…
— Не знала, что в старых домах бывают лифты. Ой!
Засмотревшись по сторонам, не заметила ступеньку впереди, и если бы не Виктор, поддержавший меня, обязательно бы улетела вперед носом, а так только задела стоящую на столике вазу. Та опасно покачнулась, но все же устояла на месте.
— Я хотел сказать, что тут ступенька, — пряча за легким покашливанием смешок, произнес Виктор.